Лыкошина, Лариса: ЕВРОПЕЙСКИЙ ВЕКТОР РАЗВИТИЯ ПОЛЬШИ. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ ИЛИ ПОИСК НОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ?

 Опубликовано в журнале «Вишеградская Европа» №3, 2014г.

История Третьей  Речи Посполитой (а именно так называется современная Польша)  началась с соглашений «круглого стола» достигнутых властью и оппозицией в 1989г. Путь к этим соглашениям был долгим и непростым.  Это был путь борьбы и компромисса. В конце концов, победил последний. Итоги «круглого стола» трактовались  участниками событий именно как «политический компромисс различных сил, который  открывал путь к  достижению общей цели: созданию независимой, суверенной, безопасной, благодаря равноправным союзам, демократической и экономически развитой Польши» [2].

По сей день в Польше не утихают споры по поводу «круглого стола». Президент Л. Качиньский неоднократно высказывался об этом событии как об источнике всех нынешних польских проблем, которые обусловлены якобы соглашательской политикой представителей оппозиции.  Нынешняя политическая оппозиция в стране иногда называет современную Польшу «республикой круглого стола», желая подчеркнуть ее  изначально порочный, соглашательский характер. Несмотря на публикацию документов и заверения участников, в общественном сознании многих поляков достаточно прочно утвердилось представление о некой тайной составляющей переговоров, о «сговоре» в Магдаленке. Весьма справедливо замечает, однако, главный редактор влиятельной «Газеты Выборчей»  А. Михник:  «…среди нынешних радикалов не было желающих совершить революционное свержение системы… Никто… не строил баррикад, не атаковал ЦК с «калашниковым» в руках… Выйти из коммунизма можно было только посредством компромисса. В 1989 г. никто не знал, как это сделать иначе». [3] Тем не менее, хотя  прошло уже 25 лет, споры продолжаются, и различие позиций во многом определяет  политический облик современной Польши.

 «Бегство  с востока» с надеждой вернуться в ином качестве

 Процесс трансформации,  начатый в Польше после 1989г., коснулся   всех сфер бытия польского общества и в частности обусловил необходимость поиска новой  внешнеполитической ориентации  страны. Основным содержанием этого процесса стало «бегство с востока», т. е. скорейшее избавление от всякого рода зависимости от России  «возвращение Польши в Европу», хотя уже само это словосочетание вызывало неприятие и раздражение у многих поляков. Просто потому, что они  считали  неправомерным  говорить о возвращении туда, откуда Польша никогда и не уходила, ибо всегда и была интегральной частью Европы, лишь период частичной утраты национального суверенитета после Второй мировой войны искусственно ослабил эту естественную историческую принадлежность Польши к Европе.

Путь в Европу пролегал через изменение отношений с Россией, на долю которой, в силу исторической предопределенности, выпала роль главного препятствия на этом пути. Однако резких движений в западном направлении польское руководство поначалу не делало.

Первый некоммунистический премьер-министр Польши Тадеуш Мазовецкий (пребывавший в этой должности с августа 1989г. по январь 1991г.) подтвердил все обязательства Польши, связанные с членством в Варшавском договоре и СЭВ. В экспозе министра иностранных дел в правительстве Т.Мазовецкого  Кшистофа Скубишевского сотрудничество с СССР и Германией, обозначено среди приоритетных направлений польской внешней политики раньше, чем «расширение связей со странами западной цивилизации, США и Европой».[4]

Вместе с тем,  Т.Мазовецкий  достаточно четко определил польские приоритеты, основывающиеся, прежде всего,  на обеспечении суверенитета. Политика правительства Т. Мазовецкого тем не менее, была достаточно осторожной и хотя  свой первый визит он нанес не в Москву, а в Рим, но уже в конце 1989г. польская делегация оказалась в Москве. Заметим, что первым иностранным гостем Т. Мазовецкого был председатель КГБ СССР В.А.Крючков.

Осторожность Т.Мазовецкого проявилась и в вызвавшей массу упреков польской стороны его позиции в отношении вывода советских войск. И премьер, и министр иностранных дел напрямую связывали эту проблему  с решением германского вопроса и созданием новой системы европейской безопасности. На рубеже 90-х годов  польское руководство испытывало определенные опасения по поводу незыблемости своей западной границы и не форсировало вопроса о выводе советского воинского контингента.

Однако после подписания польско-немецкого договора о незыблемости границы в ноябре 1990г. опасения рассеялись. В апреле 1990г. К.Скубишевский продекларировал проевропейскую ориентированность польской внешней политики и определил ее приоритеты. В первую очередь речь шла о создании системы европейской безопасности в рамках Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Тогда же министр иностранных дел Польши К. Скубишевский заявлял, что вопрос о вступлении Польши в НАТО не стоит.

Крушение социалистической системы и ее оплота — СССР позволило Польше  решительно изменить свою  внешнеполитическую ориентацию, придав ей совершенно определенное евроатлантическое направление. В Польше стремительно разворачивается процесс формирования новой идентичности, основанной на безусловном принятии постулата о принадлежности страны к европейской цивилизации, о необходимости и правомерности возвращения в Европу. Политика по отношению к России стала по сути лишь производной  западной политики Польши.

 «Восточная  политика» Польши, так в силу установившейся традиции принято называть взаимоотношения РП с Украиной, Белоруссией, Литвой (УЛБ) определялись во многом  концепцией Ежи Гедройца[5] — Юлиуша Мерошевского[6].  Как известно, согласно мысли  идеологов «Культуры» принципиально важным для  польской восточной  политики   является выстраивание отношений не только с Россией, но и с Украиной, Белоруссией, Литвой, являющихся непосредственными соседями Польши. При этом необходимо признать, что польско-российские отношения всегда были, как писал Ю. Мерошевский  «…лишь функцией, той ситуации, которая складывалась на этих территориях в данный исторический период».[7] Успех предполагался возможным при одном условии: отказа от имперских амбиций не только со стороны России, но и со стороны Польши. Ю.Мерошевский  считал совершенно неправомерным, осуждая российский империализм не признавать империализма польского, расценивая последний как благородную ягеллонскую идею.

Интересы России и Польши сталкивались и в выстраивании отношений с бывшими советскими республиками. Россия, исходя из концепции «ближнего зарубежья», возникшей в 1992г. настаивала на своей особой роли  на постсоветском пространстве, Польша же, акцентируя принцип суверенитета, стремилась не допустить проявлений со стороны России «постимперского синдрома».

Смена политических лидеров обеих стран несколько меняла тональность российско-польских отношений, однако сущностное содержание их принципиальным изменениям не подвергалось. Вряд ли можно было ожидать иного, так как несовпадение стратегических интересов оставалось актуальным. Так, и российский министр иностранных дел А.В. Козырев, и его преемник на этом посту Е.М. Примаков, позиции которых отнюдь не были идентичны, стремились удержать Польшу от вступления в Альянс.  Козырев выступил в 1994г. с предложением превращения Северного совета атлантического сотрудничества в самостоятельную организацию, призванную заменить НАТО, Е.М. Примаков в 1996г. предлагал Польше гарантии безопасности в обмен на отказ от вступления в Альянс. Но в обоих случаях со стороны Польши последовал категорический отказ.

Правда,  иногда возникали надежды на улучшение отношений в связи со сменой политической элиты. Именно такая ситуация сложилась, когда в 1995г. президентом Польши стал А.Квасьневский. Однако  социал-демократы, так же, как и их предшественники, во главу угла ставили евроатлантический вектор развития Польши, подчеркивая вместе с тем то обстоятельство, что позиция Польши на западе во многом зависит от ее позиции на востоке. Здесь роль Польши отнюдь не должна сводиться к роли «моста» или «связующего звена» между востоком и западом.  Эта роль  должна быть вполне самостоятельной и основываться на прагматических  интересах Польши.[8]

При левых Польша сделала решительные шаги в сторону европейской интеграции, хотя тезис о необходимости поддержания хороших отношений с Россией неизменно присутствовал во всех внешнеполитических документах этой политической формации. Приход к власти в польском парламенте правых сил  негативно отразился на российско-польских отношениях. В политической сфере последние были сведены до некого минимально необходимого уровня. Ситуация была настолько неблагоприятной, что польский премьер, приезжающий в Россию на открытие мемориальных кладбищ в Катыни и Медном не был приглашен в Москву,  а в  период 1994-2001гг. не состоялось ни одного официального визита главы российского государства в Польшу.

Трудности  в российско-польских отношениях  достигли апогея к концу 90-х годов, что, несомненно, связано со вступлением Польши в НАТО и негативной реакцией на это России. Но с начала 2000-х годов климат российско-польских отношений меняется к лучшему, что проявилось в развитии контактов на разных уровнях. Переломным моментом можно считать визит в Москву президента Квасьневского в июле 2000г. Но этой тенденции не суждено было развиться в должной мере. Неблагоприятную роль сыграл целый ряд событий, среди которых особое место принадлежит событиям  на Украине.

Польша уделяла этой стране особое внимание. В конце 90-х начале 2000-х годов  польский президент Квасьневский встречался  с президентом Украины Кучмой чаще, чем с главой какого либо другого государства: по 5-6 встреч в год. Однако, по выражению польского историка международных отношений   Р. Кузьняра, это был «сизифов труд»[9], ибо Кучма на  словах, выступая за сближение с Европой, на деле проводил далеко не однозначную политику. Здесь в полной мере проявилось соперничество между Россией и Польшей за влияние на Украине. С начала 2000-х казалось, усилилось пророссийское направление украинской политики.

Однако к 2002г. ситуация вновь меняется. Была даже принята «Программа интеграции Украины с ЕС», в том же году Кучма вел речь о готовности Украины вступить в НАТО, но отношения с Альянсом складывались не самым лучшим образом: Украину обвиняли в поставках оружия на ближний Восток, а в самой стране 80% населения было против вступления в НАТО.

 Поляки упорно поддерживали прозападный вектор развития Украины, в 2003г. украинские политики вновь стали говорить о «стратегическом партнерстве» с Польшей. Но настоящий поворот в ходе событий ознаменовали в 2004 г. события «оранжевой революции».

Кризис, разразившийся в стране, был улажен при самом непосредственном участии польской стороны, в частности президента Квасневского. Участие в событиях принимали не только руководители страны, но и гражданское общество: вся Польша распевала песенку «Вместе нас много», ставшую гимном оранжевой революции,  немало поляков было на Майдане, три тысячи наблюдателей работали на избирательных участках. Общественное мнение Польши было явно на стороне Ющенко. После того, как он победил  во втором туре, казалось, что и Польша победила на Украине.

 Министр иностранных дел РП А.Ротфельд говорил тогда, что массовая поддержка поляками оранжевой революции может стать основой для перелома в отношениях двух стран. Сменивший его на посту главы польского МИД  С.Меллер, также отводил Украине особое место во внешней политике Польши. Как никогда часто звучали в то время слова о том, что «без свободной Украины не будет свободной Польши и без свободной Польши не будет свободной Украины».

Свой первый заграничный визит Ющенко совершает именно в Варшаву. Квасьневский всячески опекал своего украинского друга в его стремлении приблизиться к Европе, тем более что Европарламент признал правомерность стремления Украины стать членом ЕС. Ющенко восторженно приветствовали  в Гданьске на 25-летнем юбилее «Солидарности».

Активность Польши в ходе украинских событий с особой силой акцентировало несовпадение стратегических целей России и Польши. Президент Квасьневский оценивая оранжевую революцию,   заметил, что «для каждой великой державы… Россия без Украины лучше, чем Россия с Украиной». Польский президент не скрывал своего удовлетворения победой над Россией, почти откровенно говорил о том, что в этой победе заинтересованы и США.[10]

После «оранжевой революции» наступило резкое охлаждение отношений Польши с Россией и целый ряд конфликтов и инцидентов. Полякам  не удалось убедить российскую сторону, что позиция Польши на Украине не направлена против России, что это борьба за демократические ценности.

С 2005 г. динамика польско-украинских отношений снижается. Президент Л. Качиньский  был  больше сосредоточен на внутренних проблемах страны. На Украине ситуация также изменилась: в 2006 г. Янукович заявляет об отказе Украины от намерений вступить в НАТО. «Уставшая от расширения»  ЕС не проявляет по отношению к Украине особого энтузиазма. Да и на самой Украине Польша все менее воспринималась  как проводник интересов страны на западе.

В период пребывания у власти партии «Право и справедливость» и президентства Л.Качиньского,  суть восточной политики сводилась к стремлению проводить таковую как общую политику ЕС. Причем Польша  претендовала на роль своего рода эксперта по востоку, знатока проблемы,  способного противостоять России в ее попытках сохранить свое прежнее влияние  в регионе.

Л.Качиньский заявлял в 2006г., что Польша видит свою задачу в расширении границ «демократического мира дальше, на восток и юг». По инициативе польского президента был создан Фонд поддержки демократии в странах бывшего СССР. В задачу фонда входила пропаганда опыта польских реформ и укрепление образа страны как посредника в общении с западом.[11]

Особое внимание уделялось Фондом «поддержке демократии» в Белоруссии. В 2006г. на  эти цели  неправительственным организациям Белоруссии было выделено 28 млн. долларов.[12] Поддержка Польшей  оппозиционных режиму Лукашенко организаций не способствовала улучшению отношений с Россией. Не способствовала этому и позиция Польши во время российско-грузинского конфликта 2008 г. Как замечает Б.Чихоцкий  «Опыт последних 20 лет – в частности, «цветных» революций и российско-грузинского конфликта – показал: чем основательнее Польша поддерживает право стран Восточной Европы и Южного Кавказа на самоопределение вектора внутреннего развития и внешней политики, тем острее становится кризис по линии Варшава-Москва».[13] Представляется, что это справедливое  наблюдение аналитика Бюро национальной безопасности можно интерпретировать немного по-другому: чем более  активно Польша пытается укрепить свои позиции на бывшем постсоветском пространстве, в частности на территории УЛБ, тем с большим противодействием Москвы она сталкивается.

 С 2007г., с приходом к власти правительства Туска, ситуация несколько изменилась. В восточной политике Польша скорее отказалась от концепции Гедройца, чем продолжила ее. Если понимать суть этой концепции как особое внимание к проблемам Украины и Белоруссии, то  можно заключить вслед за Р.Кузьняром, что «прометеизм»[14] уступил место нормальности.[15] На первом месте оказались интересы Польши, а УЛБ перестала рассматриваться как земля обетованная польской внешней политики. Все яснее осознавалось, что там Польшу никто не ждет, во всяком случае, в той мере, как это представлялось полякам.

В этом контексте происходило  улучшение отношений с Россией. Правительство Туска предприняло попытку изменить характер значимых для страны польско-российских отношений. В первом экспозе Туска (ноябрь 2007 г.) говорилось о стремлении Польши наладить диалог с Россией, «…такой, какая она есть. Отсутствие диалога не служит ни Польше, ни России». В 2007- 2008гг. Сикорский встречался со своим польским коллегой  в Брюсселе и в Москве. В 2008г. состоялся визит Туска в Москву. Несмотря на наличие многих трудных проблем самого разного характера, от спорных вопросов, связанных с поставкой газа в Польшу из России, до российского эмбарго на польское мясо  и  разных взглядов на историю — отношения России и Польши явно улучшились. Кардинально их не изменила даже реакция Качиньского на конфликт на Кавказе в 2008г.

Российская сторона не выразила какой-то особо резкой реакции на позицию польского президента, двусторонние отношения развивались в положительном ключе. Достигнуты были договоренности о приграничном сотрудничестве между калининградской областью и прилегающими к ней регионами Польши и Литвы.

Значительных успехов удалось добиться на пути поиска взаимоприемлемых оценок «трудных вопросов» истории. Премьер  Путин посетил Польшу  в годовщину начала Второй мировой войны. И хотя к недовольству некоторых кругов в Польше, в своем  выступлении на Вестерлатте он не поставил знак равенства между Германией, развязавшей войну, и СССР, введшим свои войска на территорию II Речи Посполитой 17 сентября 1939г., сам факт присутствия российского премьера  в Польше 1 сентября  являлся значимым событием.

В 2010 г. Туск совместно с Путиным участвовал  в памятном мероприятии, связанном с расстрелом в Катыни, и российский премьер признал ответственность советской стороны за это деяние. Соответствующую резолюцию приняла и российская Дума, а по российскому телевидению был показан фильм Вайды о Катыни. Шагом к российско-польскому сближению в подходе к решению трудных вопросов истории стала публикация на польском и русском языках результата работы польско-российской комиссии по трудным вопросам «Белые пятна — черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях», презентация которой состоялась в 2010 г. во время визита в Варшаву президента  Д.Медведева.

Если прежде поляки, претендующие на роль экспертов по России, не раз сетовали на наивность Запада, не осознающего  в полной мере коварства  восточного соседа Польши, то  при правительстве Туска  философия стала  иной: «Мы отказались, — заявлял Р.Сикорский, — от той логики, согласно которой все, что плохо для России, хорошо для Польши»[16].

Однако достаточно поступательное развитие российско-польских отношений было вновь осложнено в связи с катастрофой 10 апреля 2010г., а также событиями на Украине в 2014г.  Польские политики решительно и однозначно осудили политику России. Когда в январе 2014г. начались события на Майдане, ЕС не имела плана действий. Едва ли не первой отреагировала Польша. Уже  22 января  польский премьер Д.Туск отправился в Европу со своим планом, предусматривающим санкции против России, финансовую помощь Украине, создание условий для нормальных выборов, подписание с Украиной договора об ассоциации с ЕС. С этими предложениями Туск посетил 7 стран ЕС.

18 февраля, когда начался штурм Майдана, в Киев отправился Р.Сикорский вместе со своими немецким и французским коллегами. Итогом стало подписание соглашения с Януковичем. Но реализовать соглашения не удалось. Контекст событий изменился в связи с событиями в Крыму.

Именно польский премьер отреагировал первым, предложив созвать чрезвычайное заседание Совета ЕС. Тогда в марте 2014г. было принято решение о первых санкциях и о подписании политической части договора об ассоциации  с Украиной. Стремясь к выработке консолидированной польской позиции, в марте Д.Туск провел встречу с ведущими польскими политиками, представляющими разные политические силы. На встрече присутствовали помимо прочих и  А.Квасьневский, и  В.Чимошевич и Л.Миллер,  представляющие польских левых и Я.Пехочиньский, глава Крестьянской партии  и Я.Качиньский, лидер крупнейшей оппозиционной партии  «Право и Справедливость». Последний никогда не принимал участие в подобного рода встречах, отвергая любые предложения. Глава ПиС заметил, по итогам встречи, «мы близки к такому положению вещей, когда можно говорить о единстве польских политиков по украинскому вопросу».[17]

Президент Б.Коморовский  в том же марте 2014г. созвал Совет национальной безопасности для рассмотрения вопроса об Украине. Президент отметил, что безопасности Польши ничто не угрожает, но сложившаяся ситуация угрожает международному порядку. Польша должна сделать соответствующие выводы в плане модернизации армии[18]. Президент Польши Б.Коморовский полагает, дестабилизация ситуации на Украине в интересах России, действующей в целях ослабления связей региона с Киевом.[19]

Способ разрешения конфликта, «ключ к поддержке Украины» как полагает Коморовский, находится  в руках ЕС и США. Польша поддерживает США и старается влиять на ЕС с тем, чтобы Евросоюз осознал что, «если России удастся план дестабилизации Украины и приостановки процесса модернизации, то это будет угрозой всему политическому порядку в Европе». Президент считает, что вполне вероятен сценарий возвращения к «холодной войне». Чем более прозападной является ориентация Украины, тем более безопасна Польша.[20]

В той же тональности оценивает ситуацию на Украине и  Д.Туск. Он считает, что на Украине идет война, но «война особого типа, без объявления войны».[21] По мнению польского премьера (Туск покинул этот пост осенью 2014г. в связи с избранием на пост главы Европейского Совета) ситуация напряженности провоцируется Россией. Шансов на дипломатическое урегулирование все меньше. НАТО и ЕС должны быть готовы к защите своих границ.[22] Причем, позиция Европы должна быть консолидированной. Евроскептики, полагает Д.Туск, «в реальности объективно, либо субъективно, играют роль политиков, помогающих Путину в его очень опасной игре».[23] В роли евроскептиков традиционно выступает, прежде всего, «Право и справедливость», считающая, в частности, провальным проект Восточное партнерство.[24]

Мысль о необходимости единой европейской политики и углублении евроинтеграции  в полной мере поддерживают глава польских социал-демократов Л.Миллер и лидер партии «Твое движение» Я.Паликот. Они самым решительным образом выступают за углубление интеграции и  вхождение Польши в зону евро. Паликот даже полагает, что этот шаг был бы более эффективен, чем противоракетные установки.

Польша стремится убедить ЕС в необходимости единой политики. Как заметил П.Грась (генеральный секретарь Гражданской платформы) «когда в темном лесу ты идешь против медведя, лучше это делать не одному, а в кампании сильных друзей».[25] В ключевом значении европейского единства убежден и А.Квасьневский, прямо говорящий о создании «единого европейского фронта с привлечением США». Квасьневский отмечает при этом важность и регионального сотрудничества с Литвой, Латвией, Эстонией, Румынией, Болгарией.[26]

Нынешнее польское руководство[27] несколько изменило акценты в оценке событий на Украине.  В экспозе Э.Копач подчеркивается необходимость прагматизма польской политики, опасность постановки нереальных задач. Осуждая «захват  территории суверенного украинского государства», Э.Копач, тем не менее, сочла нужным заметить, что ответственность за решение стоящих перед страной задач лежит на самих украинцах и поляки не смогут их заменить.[28]

Но, наверное, не следует слишком надеяться на  изменение позиции  Варшавы. Во всяком случае, глава парламентской комиссии по иностранным делам Р.Тышкевич настаивает на преемственности политики прежнего премьера, а  апелляция  Э.Копач к прагматизму,  по его мнению,  означает лишь отказ от риторики и призыв к поиску эффективных решений в условиях опасности российской агрессии. В нынешних  условиях полагает Р.Тышкевич, национальные интересы Польши и Украины совпадают. «Польша глубже всех других стран Европы разделяет осознание Украиной того, что лишь западная цивилизация может гарантировать ей благосостояние и безопасность». Признавая, что позиция Польши в украинском вопросе  отличается от позиций других членов  В-4, Тышкевич полагает, что  различия  связаны с тем, что поляки считают, что безопасность в военно-политическом аспекте важнее экономической, а страны Вишеграда смотрят немного по-другому, на первый план выдвигая экономику.[29]

О готовности Польши поддерживать политику санкций против России, о готовности РП принимать и в дальнейшем самое активное участие в решении украинского кризиса поспешил заявить и Г.Схетына, сменивший на посту министра иностранных дел Р.Сикорского.

Таким образом, правомерно заключить, что политическое руководство страны, лидеры основных политических партий, в принципе единодушно выступают с осуждением действий России в украинском кризисе, одобряют политику санкций и ратуют за единую политику ЕС, основывающуюся на военной  и политической поддержке США.

Польская политическая элита, по сути, единым фронтом выступает в настоящее время  в своем отношении к России  и событиям на Украине, демонстрируя забвение расхождений между прежними «евроскептиками», «евроэнтузиастами» и «еврореалистами».

Вместе с тем, неправомерно было бы утверждать, что вся Польша говорит одним голосом. В общественном дискурсе представлена и другая точка зрения. В частности с весьма интересными соображениями выступил в СМИ  профессор Б.Лаговский,  полагающий, что для Польши выгоднее всего было бы выступать союзницей России, т.к. между Россией и Польшей нет серьезных проблем. Хотя профессор отдает себе отчет в том, что поляки на это не пойдут. В украинских делах для Польши  оптимальна роль наблюдателя, а не активного актора, тем более что Польша выступает лишь как помощник США.  Лаговский  сравнивает  присоединение  Россией  Крыма с присоединением Польшей Вильнюса после  Первой мировой войны (т. н. «мятеж Желиговского»[30]). Об этом  эпизоде польской истории вспомнил не только Б.Лаговский: об этом же писал и  историк М.Секаньский,  а журналист Войчеховский на страницах «Газеты Выборчей»  предложил извиниться перед литовцами за  мятеж Желиговского. Одним словом, аналогии  очевидны.

Следует заметить, что не все поляки готовы забыть о сложных моментах польско-украинских отношений  в новейшее время, в частности о зверствах УПА, о Волынской резне. Свидетельством тому хотя бы   7скандал, происшедший  в государственной Высшей школе Восточной Европы (PWSW), расположенной в городе Перемышль.  Девять студентов-украинцев  разместили в интернете фотографию, где они  изображены  с флагом Украинской повстанческой армии (УПА), что вызвало море протестов со стороны поляков.

Весьма примечательна акция, проведенная  в Грушовицах. Почти полвека назад Грушовицы были большой украинской деревней, население которой было насильственно депортировано властями Польской Народной Республики в рамках операции «Висла» (1947 г.). Целью операции была ликвидация базы поддержки сторонников идей  Степана Бандеры. После демократической революции 1989г. необандеровцы нелегально установили в Грушовицах памятник УПА в форме ворот с трезубцем (эмблема бандеровцев) и надписью «Слава героям УПА, бойцам за свободную Украину». Польские власти, несмотря на многочисленные заявления о недопустимости такого рода действий, так и не снесли памятник. В 2014г. в связи с событиями на Украине  на памятнике УПА в Грушовицах  появились надписи: «Смерть палачам Волыни и Донбасса». Неподалеку от памятника были установлены  таблички с фотографиями  жертв Волынской резни 1943 года и  погибших в 2014г. жителей  Новороссии.

Организация польских националистов Лагерь великой Польши (OWP),[31]  а также  Славянский союз (ZS)[32] осенью 2014г. провели в Варшаве несколько акций протеста  против политики польских властей на Украине. Участники акций несли антибандеровские и антиамериканские лозунги.

Примечательным явлением современной политической жизни страны стало оживление движения кресовян (т.е. жителей Восточных кресов, иначе говоря, восточных окраин Речи Посполитой). Недавно в Варшаве состоялся учредительный съезд Патриотического союза организаций кресовян и ветеранов (PZOKiK).Члены организации ставят цель  противостоять украинским националистам — наследникам ОУН-УПА, добиваться принятия  на официальном уровне формулировки «геноцид поляков» в отношении преступных действий украинских националистов на Восточных Кресах в 1939-1947 годах.

Социологические опросы  также в известной мере отражают настроения польского общества и его отношение к событиям на Украине. Весной 2014г. 74,4%  респондентов считали, что Крым не должен быть частью России, несмотря на то, что там проживает много русских и невзирая на общность исторических судеб. Относительно восточных регионов Украины, позиция не столь однозначна: 39,3% — за проведение референдума в этих регионах. Такое решение вопроса поддерживает прежде всего молодежь(18-24 года).  За референдум  с большим преимуществом перед другими регионами Польши,  выступают, прежде всего, жители Силезии (что естественно, если учесть активизацию здесь в последнее время регионального движения и даже движения за автономию).

В случае вторжения российской армии на Украину 45,4% готовы признать правомерной интервенцию НАТО. 53,8% выступают за санкции против России, даже если они коснутся польских экономических интересов.57,3% считают Путина хорошим лидером России с точки зрения отстаивания российских интересов.[33]

 История и политика

  История  является, как это не парадоксально звучит,  основой российско-польских отношений на современном этапе. Но   история  в совершенно определенном ключе: во главу угла польской стороной  ставится необходимость разоблачений «преступлений советского режима» против Польши. Примечательно, что уже в октябре 1989г. РП обратилась к руководству тогда еще существовавшего СССР с просьбой о расследовании факта гибели польских офицеров в 1940г., а К. Скубишевский в апреле 1990г.  оценивал выяснение исторических споров как одну из важнейших задач польской восточной политики. Уже во время подготовки польско-российского договора 1992г. возникли серьезные разногласия сторон по поводу вопроса о компенсациях жертвам  сталинского режима. Польская сторона стремилась  внести в документ положение о жертвах и, соответственно, компенсациях, российская — отказывалась это сделать, ссылаясь на то, что эти проблемы решаются в рамках внутреннего российского законодательства.

 На 90-е годы пришлась передача президентом СССР М.С. Горбачевым  документов НКВД президенту Польши  В. Ярузельскому, обнародование  в 1992 г. по инициативе Б.Ельцина важных документов по этой проблеме. В конце 90-х появились кладбища в Харькове, Катыни и Медном, проводилась эксгумация останков расстрелянных польских офицеров.

Но проблема  Катыни возникала  вновь и вновь, отягощая российско-польские отношения. Хотя в 2000-е годы  наметился некоторый прогресс в преодолении напряженности в этом вопросе, а также  на пути поиска взаимоприемлемых оценок «трудных вопросов» истории. Премьер  Путин посетил Польшу  в годовщину начала Второй мировой войны. И хотя к недовольству некоторых кругов в Польше, в своем  выступлении на Вестерлатте он не поставил знак равенства между Германией, развязавшей войну, и СССР, введшим свои войска на территорию II Речи Посполитой 17 сентября 1939г., сам факт присутствия российского премьера  в Польше 1 сентября  являлся значимым событием.

В 2010 г. Туск, совместно с Путиным, участвовал  в памятном мероприятии, связанном с расстрелом в Катыни, и российский премьер признал ответственность советской стороны за это деяние. Соответствующую резолюцию приняла и российская Дума, по российскому телевидению был показан фильм Вайды о Катыни. Шагом к российско-польскому сближению в подходе к решению трудных вопросов истории стала публикация на польском и русском языках результата работы польско-российской коммиссии по трудным вопросам «Белые пятна — черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях», презентация которой состоялась в 2010 г. во время визита в Варшаву президента  Д.Медведева.

В формировании   желательного для правящей элиты образа, как настоящего, так и прошлого,  значительную  роль в Польше  играет историческая политика. Проблема  исторической политики  в Польше  приобрела особую актуальность    с приходом к власти в середине 2000-х годов партии братьев Леха и Ярослава  Качиньских «Право и Справедливость» (ПиС).  Проведение активной исторической политики — программное требование этой партии, представляющей консервативную версию таковой. Другое видение  проблемы может быть определено как либеральное. Оно реализуется главным образом правящей партией «Гражданская Платформа» (ГП), явно уступающей на этом поле своим политическим конкурентам.

В понимании идеологов ПиС историческая политика – это, по определению активного ее адепта М. Чихоцкого,  — «активизация публичного дискурса о прошлом… посредством различного рода институционализаций этого дискурса… как на государственном, так и на локальном уровне».[34]

 В реальной жизни историческая политика проявляется как некое конструирование прошлого, целенаправленная борьба за память. Об этом определенно говорил в свое время президент Института национальной памяти (ИПН) Ян Куртыка, трагически погибший в 2010г.  при крушении президентского самолета под Смоленском. «Под исторической  политикой, —  констатировал Я.Куртыка, — мы понимаем определенные действия,  которые мы как государство предпринимаем,  чтобы убедить общество в чем-то, что мы считаем важным. Говоря «историческое сознание», мы акцентируем то, что   имеет глубокие корни  в народе, в нас  и  должно  быть открыто, либо то, что должно обрести внешние формы».[35]

Идеологи ПиС, размышляя об исторической политике или политике памяти,  акцентируют отсутствие внимания  к  таковой со стороны иных политических формаций, прежде всего, польской левицы и правящей партии «Гражданская платформа». Попытка «ампутации памяти» со стороны политических противников рассматривается ПиС как ода из основных ошибок, допущенных при создании демократической Польши. Политика памяти, предлагаемая ПиС должна иметь определенные геополитические последствия: ведь для успешного позиционирования страны на международной арене необходимы поддержка чувства национальной гордости, преодоление неких исторически сложившиеся комплексов. Если не будет этого, страна может стать объектом исторической политики других государств. При этом адепты исторической политики ПиС решительно отвергают теорию «критического патриотизма», основанную на признании необходимости объективного и беспристрастного отношения к прошлому своего народа.

Не все в Польше согласны с необходимостью и неизбежностью исторической политики. Следует констатировать, однако, что при имеющем место скептицизме относительно правомерности исторической политики, представленном главным образом профессиональными историками,  преобладает мнение о ее неизбежности.

Одной из важнейших составляющих исторической политики ПиС является представление истории Народной Польши, как нелегитимного, несуверенного государства, не заслуживающего названия III Речи Посполитой. О проблемах II Речи Посполитой предпочитают не вспоминать, что становится возможным в условиях, когда преподавание новейшей истории в школе ведется на минимальном уровне. Известный польский публицист Я.Жаковский замечает:  «Почитайте школьные учебники истории. Какой образ предстает перед детьми? Образ прекрасного народа, окруженного морем врагов, извечно обижающих благородных поляков. С запада напирают германские и нордические захватчики. С востока православная или коммунистическая темнота. С юго-востока дикий ислам… Изнутри наш народ губит пятая колонна меньшинств и отщепенцев. Людей не видно. Неизвестно что на протяжении веков делали женщины кроме рождения рыцарей и щипанья корпии для их ран… Об угнетении крестьян, которое до сих пор сказывается на польской ментальности, ученые знают меньше, чем о горькой судьбе американских негров. Подобно и о кошмаре II Речи Посполитой: неграмотности, безработице, угнетении, голоде, нужде, коррупции, политических процессах, цензуре, концентрационных лагерях, увлечении Гитлером… Не зная всего этого, нельзя понять, откуда взялись нынешнее разделение общества и послевоенный энтузиазм части поляков по отношению к новой системе».[36]

Неприятие социалистической Польши связано с  бесспорным антисоветизмом  и антироссийскостью. Советский строй приравнивается к фашизму, Вторая мировая война рассматривается как столкновение двух тоталитарных систем. Так, один из известных авторов правицы Д.Гавин замечает: «Для западной Европы память  о II Мировой войне проста: демократии с Запада и Востока объединились для того, чтобы победить фашизм. С нашей точки зрения демократии объединились с одним тоталитаризмом, чтобы победить другой. А заплатили за это мы».[37]

Одной из наиболее острых проблем исторической памяти, касающейся российско-польских отношений, несомненно, является варшавское восстание 1944г.[38] В арсенале исторической политики правых это  трагическое событие занимает далеко не последнее место. Но отношение к восстанию в польском обществе не всегда было однозначным. Примечательно уже то, что восстание называют «варшавским», а не «августовским» по аналогии с ноябрьским 1830г. или январским 1863г. Уже в этом можно усмотреть некое (что впервые заметил известный польский поэт М.Бялошевский) дистанцирование  от события не общепольского, а варшавского масштаба.   О непростом отношении к восстанию свидетельствуют и данные социологов. В 1994г. 32% респондентов считали, что восстание было ненужным. В 2004г. только 2,5% поляков полагали, что годовщина восстания должна относиться к числу наиболее значимых исторических событий[39]. Следует заметить, что в  исторической политике ПиС варшавское восстание занимает совершенно особое место. Л.Качиньский  приложил много сил к тому, чтобы в Варшаве к 60-летию восстания был открыт музей (что и произошло в 2004г.).

Едва ли не самым мощным орудием исторической политики в Польше, причем политики определенной направленности, явно тяготеющей к концепции правицы, является Институт национальной памяти, созданный  18 декабря 1998 года. Это уникальное учреждение, являвшееся частью государственной административной системы, обладающее  статусом министерства и не зависящее от правительства. В компетенцию ИНП входит расследование некоторых видов преступлений и судебное  преследование. Среди выявленных  преступлений 70% приходится на долю преступлений коммунистического режима, 20%- на нацистские преступления, около 5%  дел приходится на долю иных преступлений, прежде всего  преступлений украинских националистов.[40]

Незаурядную ангажированность проявил ИНП и в «войне с памятниками». В своем стремлении к активной исторической политике власти не останавливаются и перед применением  своеобразной формы насилия (по определению  П.Бурдье «символического насилия»). О  нем можно говорить, если то или иное решение,  касающееся исторической памяти, принимается вопреки воле граждан, если таковое решение навязывается.

Представляется, что одним из примеров подобного рода может служить история с варшавским Памятником советско-польского братства по оружию, стоящего на Виленской площади  польской столицы с 1945г. Часто варшавяне называли его  «памятником четырех спящих» из-за того, что фигуры солдат стояли, опустив головы и потупив глаза. Памятник не всем нравился, кое-кто подвергал сомнению его художественную ценность, но для жителей города он стал привычным элементом городской среды.  Некоторое время назад памятник демонтировали в связи со строительством метро.  Предполагалось восстановить его на прежнем месте после окончания работ и реставрации памятника. Против возвращения монумента выступила ПиС и национально-патриотические организации,  усмотрев  в самом факте пребывания памятника на Варшавской земле памятника национальное унижение. Власти Варшавы провели опрос жителей,  и оказалось, что более  70%  варшавян высказываются за восстановление памятника на прежнем месте. Но Институт Национальной памяти, не соглашаясь с этим, подготовил листовки под названием «Что видели четверо спящих» с разъяснением, что на месте памятника после войны находились места связанные с пытками и допросами поляков. Листовки, раздаваемые варшавянам, призваны были «прояснить» их историческое сознание. Против подобного рода акции выступил Варшавский форум левых сил, заявив, что кровь не имеет цвета и советские солдаты проливали ее за Варшаву, а не за политику. В этом эпизоде, как в капле воды, отразились и состояние исторической памяти поляков и историческая политика польской элиты.

В настоящее время (ноябрь 2014г.) на Виленской площади, как раз на том месте где  еще недавно стоял памятник «Братству по оружию» водружен весьма внушительный камень с надписью, повествующей, что это камень в «Честь жертв Майдана и антитеррористической операции на Украине».

На появление камня на Виленской площади достаточно критически отреагировали польские пользователи Интернета, причем эта реакция была весьма далека от поддержки подобного рода инициатив.

 Присутствующий в польском обществе скрытый  потенциал недовольства политикой властей  по отношению к украинскому кризису проявляется и в отношении к памятника УПА. Интересна в этой связи история с памятником жертвам Украинской Повстанческой Армии (УПА) во  Вроцлаве. На памятнике, открытом в 1999г. предполагалось поместить следующую надпись: «Полякам,  погибшим в 1939-1947гг от рук ОУН-УПА на юго-восточных крессах». Но власти города потребовали изменить надпись, добавив, что это также и памятник жертвам НКВД и гестапо. Так и сделали.  Но  жители города регулярно замазывали часть надписи, касающуюся  надпись по поводу НКВД и гестапо.

 В    истории с  памятником советскому генералу И. Черняховскому все нормы права были соблюдены. Решение о его демонтаже  приняли местные власти г. Пененжно большинством голосов, хотя и с небольшим перевесом. Но это решение   вызвало  негативную реакцию в России. Не говоря уже о позиции официальной власти, некоторые горячие головы в российском  Интернете предлагали дать адекватный ответ полякам на примере мемориала в Катыни. Остается надеяться, что ничего подобного не произойдет и здравый смысл восторжествует. Тем более, что в Польше более 500 памятников советским воинам и более 600 захоронений, которые находятся во вполне  достойном  состоянии. Хотя опасные тенденции имеют место: так в ноябре 2014г.  группа решительно настроенных поляков пыталась разрушить памятник советским воинам в г. Новы Сонч и пригрозила довести свои намерения до конца, ибо местные власти никак не соберутся снести этот памятник.

Забота об утверждении в сознании поляков именно своего видения истории  проявилась и в отношении польских властей к недавней (осень 2014г.) инициативе российской стороны по сооружению на Раковицком кладбище  в Кракове  памятника  российским солдатам, попавшим в польский плен в годы советско-польской войны 1920г. и не пережившим этого плена. Под разными предлогами польские власти признают нецелесообразность сооружения такого памятника, рассматривая его как попытку противопоставления Катыни.

 Ареной борьбы за историческую память и, вместе с тем,  действенным фактором исторической политики стал польский парламент, принявший с 1989 по 2010гг. более 200 «исторических»  документов разного рода, прежде всего, связанных с историческими датами.[41] Характер постановлений зависел от политической ориентации парламентского большинства. Не все постановления были опубликованы в связи с учетом рекомендаций Министерства иностранных дел, опасающегося нежелательной реакции со стороны  определенных стран. Объектом споров стало принятие  постановления о майском перевороте 1926г.[42] ПиС решительно противодействовала  признанию его незаконным, не сочла возможным  назвать число жертв этого трагического события. В 2009г. в связи с годовщиной событий 1939 г. в парламенте разгорелась дискуссия по поводу постановления о событиях 17 сентября 1939г. и Катынского расстрела. ПиС настаивала на жесткой версии документа, где СССР  обвинялся в геноциде. Против выступала «Гражданская платформа». При голосовании практически все  представители ГП и Союза демократических левых сил  голосовали  против употребления термина «геноцид» , тогда как депутаты от ПиС выступали «за». В конечном итоге прошла версия, где говорилось о «признаках геноцида». Подобного рода дискуссия возникла и при обсуждении в 2013г. постановления о «Волынской резне».[43] Определение ее как факта геноцида не прошло. Было принято другое определение: «этническая чистка с признаками геноцида».[44]

Непросто шло обсуждение  так и не принятого постановления  о  т. н. «августовской облаве», называемой иногда в Польше «малой Катынью». Речь идет о событиях августа 1945г., когда в результате операции НКВД было взято в плен и вывезено  в неизвестном направлении 600 поляков, связанных с деятельностью антикоммунистического подполья. Их дальнейшая судьба неясна. Предполагается, что все арестованные были расстреляны.

Подчас в акцентировании определенных моментов достаточно отдаленных от нашего времени исторических событий, весьма ощутимо дыхание отнюдь не вечности, а современных политических запросов. Примером может служить празднование в Польше  годовщины восстания 1863г., случившееся в 2013г. И по сей день в Польше не утихают споры по поводу целесообразности и шансов восстания. Но, в отличие от многих соотечественников, польский президент Б.Коморовский (историк по образованию, да еще и писавший диплом о Пилсудском) вслед за Первым маршалом, в свое время написавшем книгу о восстании, твердо уверен в целесообразности и значимости последнего. Более того, как Пилсудский верит в то, что январское восстание породило 1918г., принесший свободу Польше, так Коморовский верит в то, что Варшавское восстание 1944г. породило 1989 г. и демократическую революцию в Польше. Недаром в дни празднования юбилея восстания, проходившего под патронатом Коморовского, польский президент возложил венок к памятнику Польскому подпольному государству и Армии Крайовой, акцентируя тем самым связь между январским восстанием 1863 г. и  польским сопротивлением в годы Второй мировой войны.[45]

Для Коморовского чрезвычайно важен мотив единения в период восстания  поляков разных сословий и разных вероисповеданий, мотив совместной борьбы всех народов Речи Посполитой против общего врага  – России. Для президента,  древний род которого имеет литовские корни, особенно значимым представляется, что « январское восстание явилось последним историческим аккордом той прекрасной многоязычной симфонии, которую веками исполняло польско-литовское государство. На повстанческих знаменах печатях и гербе Национального правительства последний раз были вместе Белый орел, Погоня и Михаил Архангел».[46]

В январские дни 2013г. Качиньский организовал свое празднование юбилея  восстания: «Право и справедливость» провела  собственные памятные мероприятия, открыла свои выставки и  организовала свои научные конференции, аргументируя свою  позицию тем что «глава польско-российского кондоминиума» (как подчас называют Туска его политические противники)  не согласился  даже признать 2013 год годом январского восстания и его партия «Гражданская платформа» заблокировала принятие соответствующего решения сеймом.[47]

В сейме, хотя и не согласившемся признать 2013 год годом январского восстания, все необходимые памятные акции были проведены: жертв восстания почтили минутой молчания, приняли постановление, подготовленное «Правом и справедливостью»,  в котором отмечались антироссийский и национально-освободительный характер восстания, и совместная борьба всех народов Речи Посполитой. Премьер Туск в своем выступлении в сейме особо подчеркнул роль восстания как «фундамента польского видения независимости», отметив при этом «трагический баланс» восстания, приведшего к многочисленным жертвам.[48]

  Но  бдительные защитники  исторической памяти из лагеря «Права и справедливости» не верят Туску, считают, что он  просто боится  раздражать Россию, да и вообще боится взрыва народного негодования. В своих высказываниях по поводу восстания1863 г. Я.Качиньский особенно подчеркивал значимость той моральной революции, которая предшествовала восстанию. Именно моральная революция, по мнению главы «Права и справедливости» нужна сейчас полякам, ибо только она  позволит избавиться от антипольского правительства  и создать «настоящую»  IV Речь Посполитую взамен неудавшейся ныне существующей  III Речи Посполитой.

Таким образом, даже при самом первом приближении  к проблеме исторической политики,  правомерно прийти к заключению о весьма неблагоприятном влиянии  ее на развитие российско-польских от ношений. Историческая политика в Польше демонстрирует борьбу политических элит не только за видение истории, но и за политическую власть в наши дни.

 Западное направление

 Вожделенное  возвращение в Европу, или подтверждение своей принадлежности к таковой  требовало определенной институционализации, а именно интеграции страны в европейские структуры. Польское общество в целом поддерживало этот процесс, и все основные политические силы, сменяющие друг друга  во властных структурах, уверенно вели страну в сторону Европы, хотя это движение сопровождалось достаточно оживленными дискуссиями об условиях вхождения в «европейский дом».

 В целом европейский вектор развития Польши одобрялся и принимался обществом, а вступление в ЕС было на протяжении  целого ряда  лет стратегической целью сменявших друг друга польских правительств, оказалось, что этот путь достаточно труден. Внутриполитическая атмосфера в стране  на протяжении всего  пути в Европу отражала противостояние «евроэнтузиастов» и «евроскептиков».

Польша очень скоро проявила себя как политический актор, претендующий на самостоятельную роль и не желающий занимать в ЕС позицию покорного и за все благодарного «младшего брата». Весьма серьезная проблема, связанная с особой позицией Польши была связана с проектом Конституции Евросоюза. Многие страны, как из числа членов ЕС, так и из числа готовящихся стать таковыми в 2004 г., высказали ряд предложений по поводу проекта, выразили несогласие с некоторыми его положениями, но накал страстей нигде не был столь силен, как в Польше.

Несомненный отказ от принципа эгалитаризма в сторону усиления влияния государств-основателей ЕС не вызвал особого энтузиазма у представителей польского политического класса. Немногочисленные голоса в пользу необходимости признания неизбежности идущего процесса, трезвой оценки реальных возможностей и потенциала Польши, поиска компромисса и попыток «отыграться» на другом поле, в принципе, утонули в хоре сторонников лозунга «Ницца или смерть».

Лех Качиньский, бывший тогда президентом Варшавы, высказывал мнение, согласно которому вопрос о европейской Конституции  имеет принципиальное значение, и ни о каких уступках не может быть и речи. «Право и справедливость» (ПиС) и ее лидеры — Лех и Ярослав Качиньские — не желали поддерживать партию «белого флага» и решительно выступали за референдум по поводу конституции ЕС. ПиС предложила даже идею нового референдума по вопросу о вступлении Польши в ЕС, аргументируя свое предложение тем обстоятельством, что проведенный в стране референдум, в котором поляки однозначно высказались «за», проходил в принципиально иных условиях, когда облик ЕС определял Договор Ниццы.

С поддержкой последнего и готовностью стоять до конца выступили Польская крестьянская партия, и левый Союз труда. Сам тогдашний глава правительства Л.Миллер делал, кажется, все возможное и невозможное, пытаясь отстоять Договор Ниццы. Чудом уцелев в авиакатастрофе, Миллер отправился в Брюссель в декабре 2003 г. в инвалидной коляске и специальном корсете для позвоночника, проявив несгибаемое упорство в отстаивании интересов Польши. Не выражая решимости «умереть за Ниццу», но все же упорно ратовал за нее и бывший в то время президентом А.Квасьневский.

 Представители ПиС, по сути, отвергали проект дальнейшего углубления европейской интеграции, подчеркивая значимость национального суверенитета. Л.Качиньский полагал, что «Европа, в том смысле, в каком это нам необходимо, уже объединена. Чего-то такого, как чувство европейской идентичности нет. Нет единого общественного мнения в Европе. Существуют различные интересы отдельных национальных государств…»[49]

Л.Качиньский  с особым пиететом относился к  проблеме независимости Польши, считал ее обретение огромной ценностью, которую необходимо защищать. Он опасался, что советский диктат может быть заменен диктатом со стороны Европы.[50]

 ПиС исходила из идеи европейской солидарности, полагая, что богатые страны должны помогать бедным в связи с тем, что бедность некоторых европейских стран обусловлена ялтинской системой, т.е. в известной мере предательством Запада, которое он сейчас обязан искупить.

Внутриполитическая ситуация в стране в то время, борьба «Польши солидарной» и « Польши либеральной», особенно усилилась после прихода к власти партии «Право и справедливость» и избрания президентом страны Л.Качиньского в 2005г. Призывы к проведению «твердой» внешней политики, недопустимости «идти в Европу на коленях» в контексте попыток осуществления в стране концепции IV Речи Посполитой, являющейся отрицанием всего того, что было достигнуто Польшей после 1989 г., отнюдь не способствовали созданию привлекательного образа Польши в Европе. Тем более, что свою антиевропейскость некоторые политические силы Польши демонстрировали и в Европарламенте. Польша, в силу  специфики политических сил у кормила власти, проявляла достаточно скептическое отношение к ЕС и отсутствие по-настоящему проевропейской политики, придерживаясь скорее проамериканской ориентации.

По итогам выборов 2004 г. в Европарламент  от Польши попали в основном представители правых и популистских партий. Получив 54 места из 785 и рассеявшись по 6 политическим группам, поляки не представляли серьезной силы. После выборов 2009г. польское представительство уменьшилось до 50 человек и стало более концентрированным:  представители Польши вошли лишь в три политические группы: ПиС присоединилась к не имеющей серьезного влияния группе Европейских консерваторов и реформаторов, социал-демократы вошли в Прогрессивный альянс социалистов и демократов (ПАСД),[51] евродепутаты от Гражданской платформы  и Польской крестьянской партии (эти партии состоят в коалиции в польском сейме)  к самой влиятельной ЕНП. Польские депутаты, вошедшие в ЕНП,   представляют некую промежуточную точку зрения между позицией ПиС и позицией господствующей  в ЕНП, как политической группе.[52]

Не приемля III Речи Посполитой,  ПиС подвергла критике и внешнюю политику своих предшественников. Конечно, никто не отрицал целесообразности евроатлантического выбора Польши, но  способы реализации этого выбора  вызывали неприятие новых лидеров страны. В адрес прежних реализаторов внешнеполитического курса выдвигались обвинения в отсутствии национальной гордости, пренебрежении национальными интересами и даже едва ли не агентурных связях с российской разведкой. Именно после такого обвинения  в 2006г. покинул пост главы Совета польского Института международных отношений В.Бартошевский (министр иностранных дел Польши в  1995, а также в 2000-2001гг.).

Однако Л.Качиньскому не удалось добиться укрепления позиций Польши в ЕС. Скорее наоборот. Правда,  большим успехом Польши было достижение выгодного для страны  варианта  финансирования в ЕС. Решение этой задачи стало одним  из основных направлений его деятельности.  Главные усилия польской дипломатии в ЕС были сосредоточены на принятии Новой финансовой перспективы (НФП). Для Польши было важно добиться выделения адекватного финансирования для проведения политики единства, выравнивания уровней экономического развития старых и новых членов ЕС.

Во многом благодаря эффективной политике премьер-министра К.Марцинкевича, а также поддержки Германии,  на саммите в Брюсселе удалось добиться принятия такого варианта НФП на 2007- 2013гг, по которому Польше предполагалось выделить  самые большие суммы: 10,5% бюджета ЕС или 13 млрд. евро ежегодно. Марцинкевич не мог скрыть радости после принятия этого решения, и как спортсмен, добившийся успеха, несколько раз крикнул  “yes, yes!”[53]

Но в целом  настроения правительства были проникнуты скорее евроскептицизмом, чем евроэнтузиазмом. Исключение составляла позиция министра иностранных дел  С.Меллера, но в мае 2006г. он подал в отставку, не сочтя возможным оставаться в правительстве после рапорта А.Мачеревича о ликвидации Службы военной разведки. В документе Мачеревича были названы имена многих дипломатов, в том числе послов, связанных со службой разведки и контрразведки РП.

  В июле 2006г. оставил пост премьера оказавшийся, очевидно, слишком самостоятельной фигурой, К.Марцинкевич и правительство возглавил Я.Качиньский. В правительство пришли другие люди, главой МИД стала А.Фотыга, не являвшаяся профессиональным дипломатом, но имевшая опыт работы в международных структурах.

Сменивший Марцинкевича на посту премьера Я.Качиньский, был фигурой гораздо менее популярной, чем его предшественник. Смену премьера положительно оценивали лишь 17% поляков. Перед уходом Марцинкевича его правительство поддерживало 43%, противников было 20%. Правительство же Качиньского уже через месяц не одобряло 36%, а поддерживало 28%[54].

 С приходом на пост премьера Ярослава Качиньского, во внешней политике РП произошли существенные изменения. Хотя в своем экспозе новый премьер в качестве приоритета назвал укрепление  и развитие ЕС, однако его действия не всегда соответствовали сделанным заявлениям. Я.Качиньский  был убежден, что в Европе выигрывает тот, кто ведет игру, превышающую его  возможности. На этом должна основываться защита национальных интересов[55]. Но ему не удалось снискать поддержку и расположение Запада, хотя свой первый визит он нанес  в Брюссель. Отношение к Польше во многом ухудшилось в связи в игнорированием Л.Качиньским встречи стран Веймарского треугольника. Премьер сослался на проблемы со здоровьем, но на деле причина была другая – Л. Качиньский обиделся на карикатуру в далеко не самой влиятельной немецкой газете «Die Tageszeitung». Карикатура действительно была обидной, причем не только для братьев, но и для их матери, однако эмоциональное отношение президента далеко не все в Польше признали обоснованным.

 Я.Качиньский с большим недоверием относится к Германии. Он полагает, что Меркель из числа тех политиков, которые хотят восстановления величия Германии. В отношении же Польши немецкий канцлер проводит политику мягкого подчинения. Я. Качиньский опасается возникновения оси «Берлин — Москва», крайне опасной для Польши. Его не радует развивающееся польско-немецкое сотрудничество, ибо «что у нас общее – это польско-немецкие институты, так по сути, это их дела. Они имеют превосходство над нами, что всегда плохо, а в наших условиях, например, когда это касается западных земель, небезопасно. Не бывает так, чтобы большие и сильные народы легко ото всего отказывались». Даже немецкие инвестиции в польскую экономику кажутся Я. Качиньскому не безусловным благом: ведь немцы вкладывают в развитие именно западных, а отнюдь не восточных регионов. Потенциалы неравны и потому сотрудничество опасно. В один прекрасный день, опасается лидер ПиС «мы можем проснуться в Польше меньших размеров».[56]

В отношении ЕС Качиньские   занимали достаточно сдержанную позицию.  Это  нашло свое отражение в реакции РП на Лиссабонский договор.  По сути, этот договор в какой-то мере заменяет конституцию ЕС, которую так и не удалось принять, в том числе, из-за позиции Польши, требовавшей введения в преамбулу конституции положения о христианских основах единения Европы. Лиссабонский договор был принят в конце 2009 г., причем не без трудностей. Последние были связаны, главным образом, с особой позицией Ирландии, в которой договор не с первого раза был одобрен на референдуме, а также Чехии. Президент В. Клаус, пользующийся репутацией евроскептика, тянул с подписанием договора до последнего.

Однако и в Польше Лиссабонский договор встретил неоднозначную реакцию. Ратификация этого договора прошла не гладко: в польском сейме разгорелись горячие дискуссии. Большинство членов фракции «Права и справедливости» проголосовало против, хотя сам Я. Качиньский голосовал «за». Дело дошло до того, что несколько депутатов сейма от ПиС покинули парламентский клуб.  Президент Л.Качиньский не ратифицировал договор[57]. Противники договора считали, что Польша, одобрив его, утратит свой суверенитет, т. к. договор предполагает, что с 2014 г. решения ЕС будут принимать в соответствии с принципом «двойного большинства». То есть для принятия решения необходимо одобрение его, как минимум, 55% государств-членов, при условии, что они представляют не менее 65% населения Евросоюза. Условия Лиссабонского договора, несомненно, повышают влияние Брюсселя на принимаемые в Варшаве решения.

Л.Качиньский упорно боролся  против  предусмотренных Лиссабонским договором правил определения голосов от стран-членов ЕС. Я.Качиньский предложил даже использовать для достижения цели исторические аргументы  в частности заявление о том, что если бы не война, Польша имела бы 66 млн. населения. Но этот аргумент не был воспринят Германией.[58] Не увенчалась успехом и угроза вето на все решения Cовета ЕС: Меркель заявила, что решения будут приняты и без участия Польши. Правда, у РП нашлись и союзники: ими оказались Чехия и Литва.

После прихода к власти правительства Туска,  проевропейская направленность внешнеполитического курса РП значительно усилилась. Новая политическая формация, пришедшая к власти после досрочных парламентских выборов 2007г. исходила из того, что Европа ничем Польше не угрожает, «Европа и ЕС — это мы» — утверждал министр иностранных дел в правительстве Д.Туска Р.Сикорский. В первом выступлении  Р.Сикорского в качестве министра иностранных дел в мае 2008 г. вектор внешней политики правительства Туска был обозначен следующим образом: «Философия реализации внешней политики, которой придерживается правительство Дональда Туска, заключается в том, что мы хотим предпринимать действия , направленные на переговоры, а не на конфронтацию… Компромисс — это хлеб насущный современной дипломатии… Также как смелость нельзя путать с дерзостью и самоуверенностью, так и компромисс нельзя  расценивать как проявление слабости… В оценках внешней политики Польши часто звучат обвинения в клиентелизме. Между тем, внешняя политика не должна быть ни сильной, ни слабой. Она должна быть успешной».[59]

Европейский вектор политики нового правительства обозначил и первый визит его главы, совершенный в Брюссель. В период своего второго  срока   премьерства Туск,  с прежним энтузиазмом подчеркивал  важность для Польши участия в  деятельности ЕС, полагая, что успехи страны связаны именно с Евросоюзом. «Да, — замечает премьер, — Польша не является центром мира, но она стала частью одного из центров этого мира — Евросоюза».[60]

Туск не верит в «черные сценарии», предрекающие ЕС ослабление или даже распад. Он полагает, что «заката Запада» не будет, а мрачным пророчествам Шпенглера противостоит мощный европейский потенциал,  позиции Европы в мире.  Д.Туск, однозначно занимая проевропейскую позицию, считает необходимым при этом отстаивать польские интересы в ЕС. «Польша, – заявляет он, – не была и уж определенно не будет золушкой в ЕС. Она будет ведущим актером на европейской и, соответственно, – на мировой сцене. Сильный Союз – это Союз интегрированный, стоящий на солидных основаниях, а таковыми являются общие ценности».[61] Поэтому необходимо добиваться, чтобы ценности, разделяемые поляками, были приняты в ЕС.

В данном контексте Туск особое значение придавал Лиссабонскому договору. Исходя из несомненной приверженности европейской идее, правительство Туска в 2008г. выступило с рядом  серьезных инициатив, одной из которых была декларация  о готовности Польши  присоединиться к зоне евро в 2012 г.  Правда, этому намерению не суждено было осуществиться в связи с разразившимся мировым экономическим кризисом, но от самой идеи польское руководство не отказывается, надеясь реализовать ее при более благоприятных обстоятельствах.

Акцентирование Туском европейского вектора внешней политики Польши   вполне закономерно. Ведь вступление Польши в ЕС, при всех сложностях и проблемах, несомненно, является одним из важнейших событий в истории страны, повлиявшим и на ход внутриполитических процессов и на позицию РП в мире. В настоящее время Польша является полноправным членом ЕС, стремящимся найти оптимальный баланс между национальными интересами и потребностями европейской  интеграции. В известном смысле можно сказать, что «великие цели», связанные с «возвращением в Европу» достигнуты, и сейчас решаются не столь амбициозные задачи текущего момента.

 Большинство поляков, несмотря на экономический кризис, положительно оценивают пребывание страны в ЕС: именно так относятся к ЕС  65% жителей страны (это один из самых высоких показателей в ЕС). Во многом благодаря пребыванию в ЕС Польша добилась  положительного баланса экономического развития: опережая показатели в целом по ЕС, где экономический рост в 2011г. составил 1,7 %, Польша достигла более впечатляющих результатов — 3,3%.

В 2005г., как выше упоминалось, Польше удалось добиться чрезвычайно благоприятных условий финансирования  из бюджета ЕС. Получаемые деньги вкладывались в реализацию различного рода программ, что осуществлялось в Польше достаточно успешно. Во всяком случае, облик страны   приобрел иные очертания. Построено или отремонтировано 15 тыс. км автодорог и около 2 тыс. км железных дорог, перестроены железнодорожные вокзалы во Вроцлаве, Кракове, Гдыне. Реконструированы аэропорты в Гданьске,  Bроцлаве,  Познани, Кракове, Варшаве и ряде других городов.[62]

Впечатляющие результаты достигнуты  в широко понимаемой сфере защиты окружающей среды: сооружено 841 очистных сооружений, модернизировано 33,2 тыс. км канализационных сетей и 11 тыс. км водопроводов. Для многих жителей польских деревень стало доступно цивилизованное водоснабжение. В контексте необходимости решения проблемы безработицы немаловажно открытие при помощи средств ЕС 125 тыс. новых фирм.[63]

Весьма существенно повлияло вступление Польши в ЕС на жизнь польского крестьянства, составляющего значительную часть населения страны. Пожалуй, в самый сложный для крестьян период, в начале 2000-х годов, началась работа по подготовке  к вступлению Польши в ЕС. В рамках таковой страна была включена в программы PHARE, ISPA, SAPARD. Именно последняя предусматривала серьезные капиталовложения в сельское хозяйство  171,6 млн. евро ежегодно. Став членом ЕС, Польша оказалась в сфере действия Общей аграрной политики (ОАП). По оценкам польских аналитиков, именно крестьяне в наибольшей степени  ощутили перемены, происшедшие в стране после вступления в ЕС, что стало возможным благодаря последовательной европейской политике страны.

Значимым событием  последней   стало  председательство Польши  в Совете Европы во второй половине 2011г., которому Туск придавал очень большое значение. В задачу польского председательства входило представление страны как вполне европейской, понимающей и принимающей суть интеграционных процессов в Европе.

Это в полной мере удалось. «Настоящие европейцы» именно так назвал поляков  председатель Европейской комиссии  Жозе Мануэл Баррозу, оценивая председательство Польши в Совете Европы.  В структурах ЕС польское председательство, проходившее под девизом «Больше Европы в Европе», снискало вполне доброжелательные отзывы, хотя и не сопровождалось какими либо сенсациями или прорывами.

Несмотря на все проблемы, председательство Польши не было рутинным и тусклым.  Свой евроэнтузиазм, который полякам не удалось в должной мере воплотить в делах, они  сумели выразить хотя бы в эмоциональных словах, прозвучавших из уст как польского президента, так и министра иностранных дел.[64] Сикорский призывал всех членов ЕС, и прежде всего Германию, отказаться от национального эгоизма во имя общеевропейских интересов. Польский министр буквально потребовал от Германии, чтобы она « ради нашего блага и своего собственного помогла еврозоне уцелеть и достичь процветания». «Для меня, — заявил Сикорский,-  не так страшно могущество Германии, как ее бездействие». Ведь не терроризм и не «русские танки» составляют сейчас главную опасность для Польши, а крах еврозоны. Р.Сикорский  возлагал на Германию особую ответственность «за сохранение мира и безопасности на континенте».[65]

 Исполненная столь горячей веры в значимость  европейской идеи речь Сикорского отнюдь не всех в Польше растрогала и умилила. Более того, глава оппозиционной  партии «Право и справедливость» Я .Качиньский усмотрел в ней предательство интересов Польши и потребовал отставки министра иностранных дел и предания его суду за нарушение конституции. Сикорский, конечно, сохранил свой пост, но полярное отношение к его речи в Польше еще раз показало насколько разобщено польское общество, как по-разному понимают поляки благо своей страны и национально-государственные интересы Речи Посполитой. Если правые решительно осудили европейский энтузиазм министра, то левые в лице социал-демократов и «условно левого» Я.Паликота горячо его поддержали.  Паликот  заявил даже, что среднему поляку сейчас  гораздо ближе среднестатистический немецкий Шмидт, чем «родной» и такой польский Я.Качиньский. «Польскость» и «европейскость» политики демонстрировали даже чисто внешне: правые на лацканы  пиджаков прикрепили польские флажки, а Паликот и его единомышленники — значки Евросоюза.

 Дональд Туск не так горячо, как Сикорский, но вполне  убежденно неоднократно высказывал мысль о том, что будущее Польши немыслимо без ЕС. Совершенно безосновательны — по мысли Туска — представления о том, что ЕС  стоит на незыблемом фундаменте. Это фундамент надо укреплять и за счет интеграционных усилий всех членов ЕС, и за счет усиления компетенций  органов управления. Во время выступления в Страсбурге, подводя итоги польского председательства Туск заявил: «Мы за интеграцию против дезинтеграции, мы против деления на лучших и худших, мы за усиление политического единства Европы, за общую ответственность против эгоистической безответственности…» [66]

Возможно, именно  польский энтузиазм и  твердая вера в спасительность европейской идеи помогут это сделать. Возможен, однако, и другой сценарий. Так польский экономист  Л.Подкаминер полагает, что Польшу ждут не лучшие времена.  Ведь интеграция — это модель, которая служит, прежде всего, сильным государствам, к каковым Польша не относится. И после 10-15 лет процветания, как это было со странами Южной Европы, может начаться совсем другой период. Польша обречена на периферийность, если не предпримет каких-то решительных шагов, как например, в Венгрии пытается сделать В.Орбан. Но для этого польские элиты должны четко осознавать свои цели. [67].

Таким образом, можно заключить, что Польша в целом последовательно и неуклонно придерживается курса на европейскую интеграцию, неизменно акцентируя ее необходимость и перспективность,  стараясь обходить сложные моменты интеграционного процесса.


[1] Лыкошина Лариса Семёновна – доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН.

 [2]Цит.по: Skórzynski J. Rewolucja okrągłego stołu. — Kraków, 2009.- S. 343.

[3] Michnik A. Jak powstała realna demokracja // Gazeta wyborcza.-W-wa, 2000.-1/2lip. -S.3.

[4] Polityka zagraniczna RP, 1989-2002.-W-wa, 2002.-S.21.

[5] Ежи Гедройц (1906-2000 )- польский публицист и политик. Основатель и бессменный редактор журнала «Культура».

[6] Юлиуш Мерошевский (1906-2000)- польский писатель и публицист, ближайший соратник Е.Гедройца.

[7] Mieroszewski J. Rosyjski “komples polski” i obszar ULB // Mieroszewski J.Finał klasycznej Europy.-Lublin,1997.- S.352.

[8] Nasz  program dla Polski.Trzy lata pracy parlamentu SLD. — W-wa,1996.- S.101-103.

[9] Kuźniar R. Polityka zagraniczna III Rzeczypospolitej.-W-wa, 2012.- S.254.

[10] Misja kijowska-rozmowa z prezydentem RP o sytuacji na Ukrainie // Polityka. — W-wa, 2004.-18grud.

[11] Польша идет на Восток // Московские новости.- М., 2006.- 14 июля.

[12] Бухарин Н. Российско-польские отношения. 90-е годы XX века — начало XXI века.- М., 2007.- C.106.

[13]  Чихоцкий Б.Поменяется ли парадигма восточной политики Польши?. — Mode of access: http://www.apn.ru/publications/print22370.htm

[14] Прометизм – политическая  концепция Ю.Пилсудского, направленная на ослабление России (впоследствии СССР) посредством поддержки сепаратистских движений нерусских народов. Основывалась на ягеллонской  идее.

[15] Kuźniar R. Polityka zagraniczna III Rzeczypospolitej.-W-wa, 2012.- S.375.

[16] Kuźniar R. Polityka zagraniczna III Rzeczypospolitej.-W-wa, 2012.- S.375.

[17] Kaczynski J.Jesteśmy blisko stanu w ktorym można mowić.- Mode of access: http://wyborcza.pl/1,75478,15552545,Kaczynski__Jestesmy_blisko_stanu__w_ktorym_mozna_mowic.html#TRrelSST

[18] Komorowski B. W sprawie Ukrainy  Polska chcę stać mocno na gruncie proponowanym przez  USA .- Mode of access:

http://wyborcza.pl/1,76842,15557394,Bronislaw_Komorowski__W_sprawie_Ukrainy_Polska_chce.html

[19]Komorowski B. Kryzys na Ukrainie wywolywany  by utrudnić wybory . — Mode of access: http://www.prezydent.pl/aktualnosci/wypowiedzi-prezydenta/wywiady/art,289,kryzys-na-ukrainie-wywolywany-by-utrudnic-wybory.html

[20]Komorowski B. Pilnujemy własnego bezpieczeństwa . — Mode of access: .http://www.prezydent.pl/aktualnosci/wypowiedzi-prezydenta/wywiady/art,278,pilnujemy-wlasnego-bezpieczenstwa.html

[21]Tusk D. Mamy do czynienia z wojną choć  bez wypowiedzenia. — Mode of access:  http://www.tvn24.pl/wiadomosci-z-kraju,3/tusk-o-ukrainie-mamy-do-czynienia-z-wojna-choc-bez-wypowiedzenia,424408.html

[22]Tusk D.Dobrze że polacy martwia się Ukrainą. — Mode of access:   http://www.tvn24.pl/wiadomosci-z-kraju,3/tusk-dobrze-ze-polacy-martwia-sie-ukraina,426853.html

[23]  Tusk D. Tusk do PiS i eurosceptykow :Nie pomagajcie Putinowi . — Mode of access:   http://wyborcza.pl/1,75478,15928040,Tusk_do_PiS_i_eurosceptykow__Nie_pomagajcie_Putinowi.html

[24]

[25] Ukrainska pobudka Unii.  — Mode of access: http://wyborcza.pl/1,75968,15851753,Ukrainska_pobudka_Unii.html

[26] Kwaśniewski A. Trzeba bić na alarm .  — Mode of access: http://wyborcza.pl/1,75478,15554149,Aleksander_Kwasniewski__Trzeba_bic_na_alarm.html#TRrelSST

[27] Осенью 2014 г. в Польше начало функционировать новое правительство во главе в Е.Копач.Пост министра иностранных дел занял,как упоминалось выше Г.Схетына.

[28] http://wyborcza.pl/1,76842,16735622,Expose_premier_Ewy_Kopacz__STENOGRAM_.html

[29]http://www.ukrinform.ua/rus/news/predsedatel_komissii_seyma_polshi_zapad_ne_prekratit_davleniya_na_rossiyu_1673426

[30]  Мятеж Л.Желиговского – согласованный с Ю.Пилсудским захват Вильнюса генералом Желиговским в 1920г.( по решению Лиги наций Вильнюс отошел к Литве).Было образовано государство Срединная Литва, которое в 1922г. по итогам референдума отошла к Польше.Интересно, что  в студенческие годы  президент Польши Б.Коморовский писал работу о мятеже Желиговского.

[31]  Лагерь Великой Польши – националистическая организация, созданная в 2003г. Апеллирует к идеям Р.Дмовского .

[32]Славянский союз – основан в 2006г. Придерживается идеологии панславизма.

[33] http://archiwum.polityka.pl/art/nasza-nie-nasza-wojna,442719.html

[34]   Polska  polityka  historyczna. Zapis dyskusji przeprowadzonej 30 marca 2006roku w IPN // Biuletyn Instytutu Pamięci Narodowej. W-wa, 2006- № 5- S.3.

[35]Ibid.-S.6.

[36] ZakowskiJ. Życie pozaustrojowe // Polityka.-W-wa, 2013.-N47.-S.12-13.

[37]  Po co nam polityka historyczna. Debata „Gazety Wyborczej”// Gazeta wyborcza.-W-wa, 2005.-30 wrześ.

[38] Варшавское восстание- (август – октябрь 1944г) – восстание против фашистских оккупантов, организованное Лондонским эмигрантским правительством в Лондоне и Армией Крайовой. Подавляя восстание, фашисты практически уничтожили Варшаву. Восстание привело к многочисленным жертвам среди мирного населения. В Польше распространено мнение, что Сталин сознательно не помог восстанию.

[39] Szacka B.Czas przeszły, pamięć, mit.- W-wa, 2006.-S.176,181.

[40]Столя Д.Польский ИНП становится «Министерством памяти»?    //Историческая политика в XXI веке.- М., 2012. — С.110.

[41] Olszewski E.Polityka historyczna w procesie przemian społeczno-politycznych w Polsce.Wybrane problemy // 25 lat polskiej transformacji systemowej-dokonania i wyzwania.- Kraków, 2014.- S.87.

[42] Майский переворот 1926г. , совершенный под руководством Пилсудского.В результате переворота в стране устаноился дитаторский режим Ю.Пислудского, просуществовавший до 1935г.

[43] Волынская резня-  события 1943г. на Волыни в результате которых силами  главным образом УПА-ОУН  было уничтожено по разным оценкам до 60-80 тыс. местного населения, преимущественно польского.

[44] Olszewski E.Polityka historyczna w procesie przemian społeczno-politycznych w Polsce.Wybrane problemy // 25 lat polskiej transformacji systemowej-dokonania i wyzwania.- Kraków, 2014.- S.89.

[45] Komorowski B. List prezydenta na uroczystym odsłonięciu pomnika w Lublinie.- Mode of access: http://www.prezydent.pl/aktualnosci/wypowiedzi-prezydenta/inne/art,434,list-prezydenta-na-uroczystym-odslonieciu-pomnika-w-lublinie.html ( Дата обращения 12.02.2013).

[46] Белый орел –символ Польши, Погоня (всадник на коне)- Великого Княжества Литовского , Михаил Архангел- Украины.

[47]  Соответствующее постановление еще в 2012 г. принял сенат. Сенаторы, возглавляемые Б.Борусевичем (который  так же,  как и президент Коморовский  и премьер Туск , историк по образованию)  почти единогласно приняли данное решение: лишь двое воздержались при голосовании. Против  же  выступил только один независимый сенатор —  К.Кутц, считающий, что  в истории следует искать события, придающие энергию и бодрость ныне живущим поколениям, а не упиваться мартирологией.

[48] Tusk: Powstanie Styczniowe “fundamentem mysli niepodleglosciowej”.- Mode of access :http://www.rp.pl/artikul/972762.html?print=tak&=0 (Дата обращения 25.02.2013).

[49] Kaczynski L.Wystawimy rachunek za krzywdy // Gazeta wyborcza.-W-wa, 2005.- 21/22maja.

[50] Ibid.

[51] Польские социал – демократы, входящие в ПАСД не пользуются в группе   серьезным влиянием, что обусловлено не только их незначительным числом (около 4% от общей численности группы), но и недостаточной лояльностью по отношению к группе. Характерным примером является поддержка польскими социал-демократами американского вторжения в Ирак, вопреки позиции европейских социал-демократов. Вопреки общей позиции европейских социал-демократов, стремящихся, по сути, к созданию федерации европейских государств, поляки   скорее склоняются к версии союза сильных и суверенных национальных государств.

[52] Kik K. W poszukiwaniu wspólnego mianownika: integracja Europy w programаch i polityce głównych polskich i zachodnioeuropejskich partii politycznych // Bilans pierwszych alt członkostwa Polski w Unii Europejskiej.-W-wa, 2011. — S. 112.

[53] Semka P. Lech Kaczynski. Opowieść arcypolska.-W-wa, 2010.- S.249.

[54]  Dudek A.Historia polityczna Polski, 1989-2012.- W-wa, 2013.- S.563.

[55] Zaremba J. O jednym takim…- W-wa, 2010. — S. 323.

[56] Kaczynski J. Polska naszych marzeǹ.- Lublin, 2011.- S.40-41.

[57] Л.Качиньский в конце концов все же ратифицировал Лиссабонский договор, но только 10 октября 2009г. в  числе последних участников. Интересно, что братья, готовясь к саммиту, где должен был  обсуждаться вопрос о договоре,  решали вопрос о том, кто будет представлять Польшу. В итоге пришли к выводу, что целесообразней ехать Леху. Вот если бы Польше пришлось прибегнуть к праву вето, то тогда нужно ехать Ярославу, чтобы не портить имидж Леха. Как замечает Я.Качиньский,  « Это я должен быть плохим полицейским»:  Kaczyński J. Polska naszych marzeń.- Lublin , 2011.- S.36.

[58] Dudek A. Historia polityczna Polski, 1989-2012. -W-wa, 2013. — S.566.

[59]  Kuzniar R. Polityka zagraniczna III  Rzeczypospolitej.-W-wa, 2012.- S. 340.

[60] Tusk D. Po romansie małżeństwo.-  Mode of access:

http://www.polityka.pl/kraj/wywiady/1513588,1,rozmowa-z-premierem-donaldem-tuskiem.read?print=true

[61] Tusk trzecia fala nowoczesności.- Mode of access:

http://www.platforma.org/pl/artykul/platforma/polska/trzecia-fala-nowocze/.

[62] Solska J. Na co poszlo 300 miliardów? // Polityka.-W-wa, 2012. — N 29.- S.22.

[63] Ibid.- S.23.

[64] Tusk D. Niech każdy zrobi rachunek sumienia // Gazeta wyborcza.-W-wa, 2011.- 15 grud.- S.6

[65] 4. Bielecki T. Europa mowi Sikorskim // Gazeta wyborcza.-W-wa,2012.- 30 list.-S.4

[66] Tusk D. Niech każdy zrobi rachunek sumienia // Gazeta wyborcza.-W-wa, 2011. -15 grud. — S.6.

[67] http://www.kresy.pl/wydarzenia,gospodarka?zobacz/porzucmy-nadzieje-na-dogonienie-zachodu-unia-utrwali-nasza-peryferyjnos