Csaba G. Kiss. Powinowactwa wyshehradzkie.Wspomnienia, szkice,eseje.-
W—wa, 2016.-242s.

Кишш Д. Чаба Вишеградское родство.-
Варшава, 2016.-242с.

«Вишеградское родство» — третья книга профессора, эссеиста, историка литературы и культуры, полониста Чабы Д.Кишша (Csaba G.Kiss) изданная в Польше. Чаба Д.Кишш не только известный ученый, но и политик, один из основателей Венгерского Демократического Форума.

Книга включает в себя разные по жанру материалы: от очерков и воспоминаний, до научных  изысканий. Связующим звеном собранных в книге материалов является центральноевропейская проблематика, которой Чаба Д.Кишш остается верен на протяжении многих лет. Автор размышляет о сути понятия «Центральная Европа», об общем и особенном в жизни народов региона. Являясь сторонником концепции «памятных мест», автор  использует понятие «культурного кода», на основе которого строится «центральноевропейская парадигма».

В открывающем книгу разделе «Воспоминания и интервью»  Чаба Д.Кишш вспоминает о своем первом приезде в Польшу в 1964г., о постепенном проникновении в мир польской культуры, увлеченности ею, о своей любви к Кракову, размышляет о сходстве исторических судеб Польши и Венгрии, о проблеме Центральной Европы. Собственно говоря, эти темы на разном материале раскрываются и в других разделах книги: «Венгерско-польские коды» и «Малая Родина — Центральная Европа».

Центральная Европа, в представлении автора, это территория между Германией и Россией, где процессы  национального развития «проходили в похожих условиях и одинаковым образом» (с.184). Особая роль в этом процессе принадлежала культуре, а также отсутствию национального государства.

Специфика региона, полагает Чаба Д.Кишш, кроется в некой двойственности: с одной стороны страны ЦВЕ стремятся к модернизации, а с другой пытаются сохранить свою «окраинность», «кресовость», своеобразный провинциализм. Понятие «кресы» характерно не только для польского дискурса, но также и для венгерского, и для хорватского. На протяжении всего повествования, автор проводит мысль о необходимости осознания самобытности Центральной Европы, ее «кресовости». Центральная Европа (ЦЕ) — это окраина  Европы и, соответственно, сознание центральноевропейских народов – это окраинное сознание. Войти в Европу для этих народов можно только осознав себя. Не слиться с ней, а войти как некая особая составляющая со своей спецификой.

В настоящее время происходит кризис мультикультуралима, выдвижение на первый план проблем национального самосознания. Однако, помимо национального самосознания, необходимо и сознание региональное. Это, как подчеркивает Чаба Д.Кишш, обусловливает значимость вишеградской идеи, вишеградского взаимодействия (с.64).

Вишеградская идея прекрасна, поскольку ее подпитывает множество культурных символов, но ей не хватает политических символов. Таковыми могли бы стать события 1956г. в Венгрии, Пражская весна 1968,  события 1980г. в Польше. Необходимо формирование  общей центральноевропейской  исторической памяти. Если для Западной Европы она основывается на событиях Второй мировой войны, Холокосте и борьбе с нацизмом, то для стран ЦЕ совершенно необходимо включение в этот перечень  также оккупации и коммунизма. Историческая память чрезвычайно важна, ибо на ней основывается идентичность. Разный исторический опыт обусловливает разный подход к избранным явлениям. Так на Западе после Второй мировой войны решительно осуждалось любое проявление национализма, а в странах Центральной Европы «в XIX в., а также в период коммунизма, борьба против тирании была одновременно борьбой  … за национальный суверенитет» (с.59).

Автор неоднократно возвращается к мысли, что в отличие от Западной Европы, народы центральной ее части пережили двойной тоталитаризм: нацистский и большевистский.

 Формирование  общего сознания народов Центральной Европы — непростой процесс, уже хотя бы в силу существования многочисленных стереотипов и предубеждений. Так, к примеру, если венгры и поляки строят свою идентичность, на основе некого шляхетского этоса, то  чехам ближе мещанский, а словакам — крестьянский. Для народов ЦЕ характерно некое пренебрежительное отношение к соседям с востока (хотя это явление скорее общеевропейское): немцы с некоторым пренебрежением относятся к чехам, чехи – к словакам, словаки – к украинцам. Подобные предубеждения достаточно прочны, но не вечны. Так словаки издавна считали венгров братьями по общей родине, но в XIX в., а особенно после образования чехословацкого государства, отношение к венграм изменилось не в лучшую сторону. В Венгрии же традиционно бытовало не очень лестное мнение о чехах, но после 1968г. оно изменилось.

Важное значение в процессе формирования взаимопонимания имеют «памятные места», которые, по мнению автора, «отличаются множественной значимостью и временной пластичностью, оставаясь при этом символом пространственного  и временного бытия данного сообщества. В сложном процессе становления наций эти памятные места менялись, сталкивались исторические нарративы. Разное содержание вкладывалось и в смысловое содержание  памятных мест. Автор приводит несколько примеров такого рода коллизий. Среди них памятник королю Матьяшу Хуньяди в Коложваре.  Сама деятельность легендарного короля очень по-разному трактовалась румынами и венграми. Соответственно, и надпись на памятнике не оставалась неизменной. В итоге, всех устроила надпись «Mathias rex».

Книга «Вишеградское родство» содержит интересный и обширный материал о культуре, литературе, особенностях менталитета народов Центральной Европы, отражает и всю сложность исторических судеб, и современные проблемы Вишеградской Европы.

 Лариса Лыкошина