Лариса Лыкошина об образе Польши и поляков в российской общественной мысли.

Опубликовано: , автор

Bezyimyannyiy_136x125Л.С. Лыкошина: 
ОБРАЗ ПОЛЬШИ И ПОЛЯКОВ В РОССИЙСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ. 

Польша, как славянская  страна,  расположенная по соседству с Россией, ее извечный  геополитический соперник,  не могла не занимать ум  и воображение россиян на протяжении веков. Особый интерес к польской проблематике обозначился в российской общественной мысли, начиная с XVIII в., эпохи разделов, когда часть  Польши   вошла  в состав   Российской империи.

Упорное нежелание значительной части поляков смириться со своей исторической судьбой, различия в политических традициях, историческом опыте, системе ценностей, католическое вероисповедание польского народа предопределили во многом  настороженно-неприязненное отношение к Польше и полякам.

Однако  и до разделов в российской общественной мысли предпринимались попытки осознать и оценить Польшу, как государство, разительно отличающееся от Росси и по типу  политического  устройства. Польша и отталкивала своей непохожестью с Россией и привлекала своей близостью к Европе, теми свободами, которыми пользовалось шляхетское сословие.

Уже в древнейшей русской летописи «Повесть временных лет» (XII в.)  Польша предстает как государство  чуждое, лишенное благодати. Польский король Болеслав[1] рисуется  в самых мрачных и неприязненных тонах, как неловкий воин, который и на коне то сидеть не умеет из-за своего «чрева толстого», хотя летописец и вынужден признать, что Болеслав  «быше смысленъ».  Бесы, смущающие праведных  монахов Киево-Печерской лавры, изображаются в виде ляхов (5, с.126,134).

Но Польша не только отталкивала, но и привлекала, прежде всего, своими вольностями. В  соседнем государстве  виделось не только безусловное зло, но и некие, весьма заманчивые черты. Ведь именно в Польшу бежал один из первых русских политических эмигрантов  Андрей Курбский (XVI). Его переписка с Иваном Грозным — яркое свидетельство разного понимания  взаимоотношений власти и общества в России и Польше, возвеличивание Курбским верховенства закона и исполненные презрения оценки Грозным короля Сигизмунда[2], который  «ничем сам не управляет, но хуже последнего раба — от всех получает приказания, а сам же никем не повелевает…» (12).

В Смутное время Польша изображается как враг истинной веры, источник бед, случившихся на Руси и воплощение коварства.  С другой стороны, безусловно, в России того времени были и сторонники сближения с Польшей, о чем свидетельствует  хотя бы история  Семибоярщины и приглашения на русский престол королевича Владислава.

Несколько позднее в том же XVII в. можно обнаружить свидетельства того, что  в России Польша воспринималась многими как страна высокой культуры и гражданских свобод. Через посредство польской литературы для многих русских открывался иной, западноевропейский мир.  Влияние же польское было достаточно сильным. Как полагает  историк В.Ключевский, «западноевропейская цивилизация в XVII в. приходила в Москву, прежде всего, в польской обработке,  в шляхетской одежде» (7, с.259). Причем это влияние как отмечает В. Ключевский, было не прямым, а через Западную Русь. «Национальная и религиозная борьба западнорусского православного общества с польским государством и римским католицизмом заставляла русских борцов обращаться к оружию, которым была сильна противная сторона, к школе, к литературе, к латинскому языку…» (там же). В высших кругах московской знати не редкостью было знание польского языка и наличие в библиотеках книг на это языке. Польский язык знал царь Алексей Михайлович, латинский  и польский языки изучали его дети   под руководством Симеона Полоцкого. Не только сыновья Алексея Михайловича, но и дочь — царевна Софья знала польский язык. Как свидетельствует современник «царский синклит польского языка не гнушался, но и читал книги  и истории ляцкие в сладость»(7, с.264).

Глава посольского приказа  А.Ордин –Нащокин окружил своего сына пленными поляками, которые так увлекли юношу прелестями западной жизни, что он бежал за границу. Первый русский резидент в Польше Тяпкин отдал своего сына в польскую школу. Юноша был представлен королю Яну Собескому,  и произнес перед ним речь на тогдашнем полупольском — полулатинском жаргоне, за и что и был награжден королем.

Бегло говорил по-польски один из виднейших политических деятелей XVII в. В.Голицин. Он призывал бояр отдавать детей в польские школы, приглашать польских гувернеров(7, с.332).

При этом польское, западное знание нередко было связано с оппозицией своему, национальному, православному. Так один из западников того времени И.Хворостинин, знающий польский язык и пишущий стихи на нем, «постов и христианского обычая не хранил, запрещал своим дворовым ходить в церковь,  в 1662г. пил всю страстную неделю «без просыпу», царя называл деспотом и хотел бежать в Польшу или в Рим(7, с.277).

В эпоху Петра I  польское влияние уступает место немецкому, хотя интерес к польской  истории и культуре сохраняется.  В этот период, как и в прежние времена, отношение  к Польше и царящим там устоям двойственное: в общественной мысли можно найти примеры как принятия и одобрения особенностей польской жизни, таки порицания и критики ее.

 Так в сочинениях Феофана Прокоповича[3], высказываниях  политиков  и дипломатов XVIII И.Шафирова, А.Остермана,  Г.Головкина ясно выражена идея о преимуществах абсолютизма перед республиканской формой правления. Хотя такая позиция  разделялась не всеми в русском обществе, встречая оппозицию в лице некоторых русских аристократов, ценящих свободы и вольности польской шляхты (11, с.12). Со временем, однако, в российском общественном сознании, все более утверждается отрицательное отношение к польским порядкам, все чаще отождествляемым с анархией.

 Вместе с тем, весьма примечательно, что Польша воспринималась как страна, более свободная, чем Россия русскими крепостными крестьянами, проживающими на территориях, к Польше примыкающих, в частности в Смоленской губернии.  Об этом свидетельствуют частые побеги крестьян в Польшу, на что смоленские дворяне, а также дворяне других губерний, соседствующих с Польшей,   жаловались правительству во время заседаний Уложенной комиссии[4]. Интересно, что требуя от государства защитить их интересы и призвать крепостных к порядку, российские дворяне  напоминали правительству о необходимости сохранения прав и привилегий, полученных ими в смутное время от польского короля Сигизмунда Августа. Однако с момента принятия Жалованной грамоты российскому дворянству (1785 г.) в дворянской среде все более укрепляются представления о преимуществах российских порядков перед польскими.

Как полагает историк  Б.Носов, в официально принятой схеме изображения польского государства в России второй половины XVIII в.как бы присутствовало два образа «с одной стороны, дружественной Польши, с радостью встречающей благодеяния России, а с другой — страны, обуреваемой мятежным, анархическим духом, распространяемым врагами тишины в Речи Посполитой (этот мятежный дух и призваны были смирить российские войска якобы во благо самой Польши)» (11, с.23).

С момента принятия конституции 3мая 1791г. Польша в официальной пропаганде изображается еще и как очаг пагубного республиканства и якобинства, что в определенной мере призвано было обосновать второй раздел Польши (1792г.).

Серьезное влияние на отношение россиян к Польше сыграли сочинения Н.Карамзина. В его «Истории государства российского», чрезвычайно популярной в свое время,  образ «коварного ляха» представлен весьма ярко. Описание событий Смутного времени,  в частности осады Троицкого монастыря,  обращение к более ранним периодам истории, когда поляки заняли Киев, делали это отрицательный образ вполне убедительным.  Отношение историка к полякам было настолько суровым, что даже Александр I указал ему на это (как и современники Карамзина польские историки И.Лелевель  и Доленга-Ходаковский) (21, с.22).

В «Мнении русского гражданина» Карамзин, предостерегая царя от намерения  восстановить Польшу  пишет: «Нет, Государь, никогда Поляки не будут нам ни искренними братьями, ни верными союзниками. Теперь они слабы и ничтожны: слабые не любят сильных, а сильные презирают слабых; когда же усилите их, то они захотят независимости, и первым опытом ее будет отступление от России…В делах государственных чувство и благодарность безмолвны; а независимость есть главный закон гражданских обществ. Литва, Волыния желают Королевства Польского, но мы желаем единой Империи Российской. Чей голос должен быть слышнее для Вашего сердца?… Поляки, законом утвержденные в достоинстве особенного, державного народа, для нас опаснее Поляков-Россиян» (6).

XIXвек, ознаменовавшийся польскими национально — освободительными восстаниями, вхождением в состав России новых территорий Польши, усилением русификаторской политики, породил серьезные проблемы во взаимоотношениях соседних народов и вряд ли способствовал формированию положительного образа поляков в русском сознании.

Несомненно,  важной вехой в формировании представлений россиян о поляках стало восстание 1830-1831гг. Отношение к самому восстанию  и к его участникам было, в целом, безусловно, отрицательным. Это отразилось прежде всего в русской литературе,  главным образом  в поэзии. Хрестоматийно известное  стихотворение Пушкина «Клеветникам России», стихотворения А.Хомякова «Ода на польский мятеж», «Киев», «Орел»; стихи К.Аксакова,  Ф.Тютчева, В.Жуковского, М.Лермонтова, необычайно популярная драма Н.Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла», одобренная Николаем I  явились ярким  свидетельством господствующих в русском обществе настроений неприятия восстания  убежденности в коварстве и неблагодарности поляков, не сумевших оценить усилия Александра I по устройству жизни Царства польского, дарованной полякам конституции.

 Такого рода позиции ярко проявились в статье  историка  М.П.Погодина  «Историческое размышление об отношении Польши к России», увидевшей свет в 1831г. на страницах журнала «Телескоп» (именно того журнала, который в 1836г. будет закрыт за публикацию «Философического  письма» Чаадаева).  В 1831г. редактор издания Н.И.Надеждин вполне разделял официальную точку зрения.

 Правда были и сторонники иной позиции, но  их было немного. Чаще всего полякам сочувствовали люди, знакомые с польской культурой, как, например, П.Вяземский[5].

 Как замечает российский ученый  В.Хорев в основе позиции русского общества по отношению к восстанию «лежала идеология державности, склонность к сакрализации государства»..» (19, с.105). Примечательно, что через два года после взятия Варшавы, с энтузиазмом воспринятого  русским обществом, графом Уваровым была сформулирована теория официальной народности.  М.Погодин, являясь сторонником этой теории, писал в 1867г.: «Шляхта польская является совершенно глухою ко всем словам мира, согласия, родства, и совершено чуждою не только Славянам, но даже своему собственному народу. Ослепление непостижимое! Я давно уже уверился в Западном, Кельтическом или Романском ее происхождении, но теперь уверился еще вот в чем: пришлецы в Польше никогда не соединялись с туземцами, как соединялись они у нас и в других странах, более или менее, так, что шляхта и народ составляют там до сих пор два совершенно различные общества. Иначе не умею я объяснить себе последних явлений. Habent sua fata nationes. Шляхта нынешняя, как древние Евреи, изведенные из Египта, должна погибнуть в сорокалетнем странствии по пустыне Европейской, а новая Польша с освобожденными крестьянами и городами должна начать новую жизнь, новую историю в соединении с Россиею»(13).

Погодин разделял точку зрения Карамзина (принимаемую многими в тогдашней России), согласно которой Польша  всем ходом истории обречена на то, чтобы соединиться с Россией, и иного пути у нее нет. При этом Погодин отнюдь не был врагом поляков, напротив, высказывался о них с симпатией (правда, восстание 1863г. побудило историка занять более жесткую позицию).

            Именно Погодин  оказал серьезное влияние на формирование мировоззрения  одного из наиболее ярких представителей славянофильства Ю.Ф.Самарина, являвшегося сторонником идеи о «предательстве Польшей славянской идеи» (наиболее полно эта мысль была разработана А.Хомяковым).  «Польское предательство», по мысли Самарина, корнями своими уходило в принятии поляками католицизма, что якобы исказило исторически предопределенный путь развития польского народа. Возвращение на истинный путь для поляков возможно лишь вследствие «реславянизации». Основой этого процесса могла стать  апелляция к польскому крестьянству, которое, будучи практически изолированным от шляхты, жило своей жизнью и сохраняло славянский характер. Эти идеи Самарина, разделяемые А.Хомяковым и И.Аксаковым, явились основой для формирования программы российской политики в Польше. Принципиально важную роль в приспосабливании славянофильской теории к практическим политическим потребностям, сыграла статья Ю.Самарина «Современный объем Польского вопроса» (1863г.),  в которой автор высказывает мнение о том, что «…Польша — это острый клин, вогнанный латинством в самую сердцевину славянского мира с целью расколоть его в щепы. Глубокая несовместность и непримиримость латинства со славянством доказана историческим опытом веков, хотя у нас многие не решаются еще признать ее. Всегда и везде, чем добровольнее и искреннее латинство принималось славянскою природою, чем глубже оно въедалось в нее, тем быстрее, под влиянием этого тонкого и всепроникающего яда, она чахла, разлагалась и гибла. Ни одно из племен славянских не отдавало себя на службу латинству так беззаветно, как польское…Окончательное разрешение Польского вопроса, такое разрешение, которое бы удовлетворило поляков, немыслимо без коренного, духовного их возрождения. Нужно, чтобы Польша отреклась от своего союза с латинством и, наконец, помирилась бы с мыслью быть только собою, то есть одним из племен славянских, служащим одному с ними историческому призванию; нужно, с другой стороны, чтобы Россия решилась и сумела сделаться вполне собою, то есть историческим представительством православно-славянской стихии. Иными словами: нужно торжество не военное и не дипломатическое, а торжество, свободно признанное, одного просветительного начала над другим»(15).

В идеях Самарина  и других славянофилов  отчетливо просматривается характерное для русской общественной мысли стремление  не признавать идентичность поляков, а пытаться исправить ее, переделать в соответствии с собственными представлениями и нормами. Во многом это стремление объясняется геополитическим соперничеством двух стран, столкновением интересов, особенно на Восточных крессах.

Попытка упрочения своего влияния в этом регионе была предпринята Россией          после восстания 1863г.  Аграрная реформа, русификаторская политика правительств  в полной мере соответствовали идее Самарина о необходимости «отрыва» крестьян от шляхты, отделения польской элиты от народной массы,  основывающейся на признании коренных отличий этих двух составляющих польского народа. Со стороны русского правительства предпринимались попытки подорвать влияние католической церкви, что выразилось в закрытии ряда монастырей,  репрессиях против католического духовенства, принявшего активное участие в восстании. В издаваемых М.Катковым  «Московских ведомостях» проводились идеи о необходимости слияния Польши и России, отрицалось само существование польской нации. Польский сепаратизм осуждался в газете «Русь», издаваемой И.Аксаковым, как подрыв идеи славянского единства рассматривал восстание Ф.Тютчев. Вместе с тем, восстание 1863г. выявило неоднозначность отношения русских к полякам. В целом в обществе господствовало явно неодобрительное отношение к восстанию, восприятие его как  очередного доказательства предательства и неблагодарности поляков. Но было представлено и другое отношение, пропагандируемое русскими революционными демократами, в частности Герценом. Под влиянием революционной пропаганды сотни солдат и офицеров, а также студенты и гимназисты приняли участие в восстании на стороне поляков. Помощь повстанцам оказывалась  в самых разных формах: от печатания листовок, до  материальных пожертвований. В революционной пропаганде подчеркивались такие мотивы, как патриотизм поляков, общие славянские корни  русских и поляков, справедливость борьбы польского народа[1]. Революционеры использовали и религиозную аргументацию для создания образа  христианских мучеников и страдальцев, проводился мотив искупительной жертвы русских за обиды, причиненные полякам.

Восстание послужило стимулом для исторической науки в попытках объяснить специфику польской истории, увязав ее с особенностями национального  характера.  Консервативные и некоторые либеральные историки (Н.Костомаров, П.Брянцев, Д.Иловайский и др.)  пытались особенностями национального характера объяснить  правомерность распада польского государства, неизбежность разделов. Оценивая национальные особенности поляков, писали об их склонности к анархии, отсутствии здравого смысла, политического благоразумия, коварстве, склонности к пьянству и разврату(18, с.163).

Вместе с тем, часть либеральных историков (В.Бильбасов, П.Жукович, Ф.Уманец и др.) отмечали такие положительные моменты в государственном  устройстве Польши, как институты парламентаризма, политическое равенство всех представителей шляхетского сословия, близость поляков к европейцам. Примечательно, что «европейскость» поляков представителями правительственных кругов расценивалось пренебрежительно и с насмешкой, как «европейничанье».

  Известный русский публицист и философ  Н.Данилевский рассматривал Польшу как изменницу славянства, опору запада в славянском мире, с помощью которой запад стремится решать свои задачи: «Независимое бытие Польши было продолжительнее; но если Польша была более других западных славянских стран свободна от непосредственного внешнего политического давления германо-романского мира, зато она более всех подчинилась нравственному культурному господству Запада путем латинства и феодального соблазна, действовавшего на ее высшие сословия; и, таким образом, сохранив до поры до времени свое тело, потеряла свою славянскую душу, а чтобы обресть ее, должна была войти в тесное, хотя, к сожалению, и недобровольное соединение с Россией» (4).

Проблема взаимоотношений  России и Польши, как замечает российский исследователь С.Голубев,  во многом определялась различиями в понимании сути национализма. Если для России был характерен национализм державный, в качестве высшей ценности рассматривающий единое мощное государство, то польский национализм  был этническим национализмом разделенного народа и преследовал цели самоопределения нации, независимости польских земель(3, с.196-197). Стремление поляков к  независимости вызывало непонимание со стороны русского общества, порождало ощущение угрозы  русской государственности.

Не всегда идея противопоставления двух культур — польской и российской – приводила к неприятию и отрицанию правомерности польского своеобразия. Так Н. Страхов[6] в статье «Роковой вопрос»(1863г.) писал: «Что порождает вражду,  возбуждающую поляков против русских? Постараемся вникнуть в настроение поляков, перенесем себя в их положение и будем смотреть с их точки зрения. Очевидно, кроме причин космополитических и национальных, в эту вражду входит еще один элемент, который, как нам кажется, весьма существенно определяет дело. Поляки возбуждены против нас так же, как народ образованный против народа менее образованного, или даже вовсе необразованного. Каковы бы ни были поводы к борьбе, но одушевление борьбы, очевидно, воспламеняется тем, что с одной стороны борется народ цивилизованный, а с другой — варвары… Польша от начала шла наравне с остальною Европою. Вместе с другими западными народами она приняла католичество; одинаково с другими развивалась в своей духовной жизни. В науках, в искусствах, в литературе, вообще во всех проявлениях цивилизации, она постоянно браталась и соперничала с другими членами европейской семьи и никогда не была в ней членом отсталым или чужим… Таким образом, поляки могут смотреть на себя как на народ вполне европейский, могут причислять себя к «стране святых чудес», к этому великому Западу, составляющему вершину человечества и содержащему в себе центральный ток человеческой истории»(21).

В контексте нечастых в русской общественной мысли попыток понять и принять Польшу, а то и признать ее преимущества невозможно не вспомнить о такой интересной и нетипичной фигуре какой является В.Печерин (1807-1885), один из первых политических эмигрантов, поэт романтик и наверное единственный в нашей истории монах-редемпторист[7]. Много путешествуя по Европе, он оставил свои размышления об особенностях национальных типов. Писал в частности и о поляках, с некоторыми из которых был близко знаком. Его характеристика не отличается особой глубиной и сводится скорее к перечислению черт национального характера. Но среди этих черт явно преобладают отрицательные: лень, тщеславие, любовь к роскоши, отсутствие предпринимательской жилки. По мнению Печерина, поляки и русские представляют некую славянскую натуру, которая неспособна к кропотливому, изнурительному духовному  самосовершенствованию,  могущему привести к благоденствию. Поляки являются для него не представителями европейской культуры в России, а скорее «носителями европейского провинциализма, хотя и отличного от русского» (10, с.177).

Несмотря на достаточно критическое отношение к полякам, Печерина не удалось склонить к прорусской пропаганде  среди польского католического духовенства, на что рассчитывали некоторые политические круги в России. Печерин заявлял следующее: «Я живо сочувствую геройским подвигам и страданиям католического духовенства в Польше: если бы я был на их месте, я бы действовал, как они действуют… Я никогда не думал, что католическая религия, в какой бы то ни было стране должна стать опорой самодержавию…» (10,с.181).

После восстания 1863г. и «милютинских реформ»[8] исчезла непосредственная угроза отделения польских земель, изменилась общественно-политическая ситуация в Польше, где обозначились тенденции к бурному экономическому росту. Жизнь требовала поиска новых форм взаимоотношений с поляками, что было непросто в условиях активно проводимой русификаторской политики в Привисленском крае (это термин с 1880-х годов практически вытеснил из употребления  прежде употреблявшееся название «Царство польское»). В 1880-егоды польский вопрос как замечает  С.Голубев, мало обсуждается в публицистике, но  занимает большое место в исследованиях русских профессоров Варшавского университета (3, с.202). В работах А.Будиловича, П.Кулаковского, И.Филевича и др. проводится мысль об искусственном, подогреваемом извне насаждении «польского вопроса», о  стремлении поляков к проведению своего влияния в западных губерниях России. Однако меры по русификации поляков  не принесли ожидаемого результата и лишь породили раздражение и недовольство польского общества. Поиск новых решений вновь выдвигает польский вопрос на первый план в 90-е годы XIX в. Во многом этому способствовала, как полагает С.Голубев, публикация  книги графа Леливы (псевдоним Е.Н.Матросова), где автор аргументировано критикует политику русификации, приводя факты злоупотребления со стороны российской администрации. Позиция сторонников отказа от прежнего курса встречала противодействие со стороны адептов его продолжения,  настаивающих на тезисе о  неспособности поляков к государственной жизни и неизбывных пороках их национального характера. Ярким примером такого рода позиций может служить книга варшавского вице-губернтора В.И.Гурко «Очерки Привислянья» (1897г.). Автор, в силу своего служебного положения осведомленный   очень неплохо по всем аспектам рассматриваемой темы, обращается к проблеме национального характера поляков. Гурко отмечает присущую, по его мнению, некоторую женственность польской натуры, тщеславие, эгоизм, чрезмерную эмоциональность. Он полагает, что для поляков характерна ведущая роль женщины в семье, причем как среди шляхты, так и простого народа. Мужчины же предаются «национальным  играм», то есть пьянству и заговорам. Польские крестьяне по оценкам Гурко, менее активны и развиты, чем русские, вялы и медлительны.

«Поляки, — пишет Гурко,- в огромном большинстве случае совершенно неспособны на какое либо длительное напряжение своих  сил, физических и нравственных…Польский народ до сих пор ребенок, он краю не знает. Да вряд ли когда-нибудь вырастет это народ как политическое целое до трезвого взгляда на жизнь»(2).

В начале XX в. российская администрация была вынуждена признать как и несколько десятилетий назад, крайне малую эффективность русификаторской политики и сохраняющуюся склонность поляков к своему языку  и религии, «отчужденность населения от русского языка, произведений русской литературы, искусства, от русских учреждений, будь то школа или чайная, русское собрание, благотворительное учреждение, театр или выставка, наконец, от самих русских людей»(2).

Опасность польского влияния на русскую душу усматривали уже по прошествии длительного времени после окончания восстания  такие идеологи русского национализма, как М.Меньшиков  П. И.Ковалевский, считавший поляков «заклятыми врагами России»(8, с.150) .

 После революции   скорее негативное отношение к Польше и полякам сохраняется в представлениях большинства россиян, хотя приобретает несколько иную, классовую тональность. Это нашло свое выражение хотя бы в творчестве В.Маяковского в знаменитых «окнах РОСТА». Толстые польские паны изображаются наряду с врагами революции, «наемниками Антанты» и противопоставляются польским «братьям по классу», Пилсудский  фигурирует в качестве марионетки, ниточки от которой находятся в руках Пуанкаре. Рисунки снабжены и соответствующими стихами Маяковского[9].

Советско-польская война не прибавила положительных тонов в достаточно негативное восприятие Польши.  «Панская Польша», «белополяки»- эти термины   стали постоянным элементом общественно-политического дискурса. Но  классовый подход определял не только  ненависть к врагам, но и сочувствие к «братьям по классу». Именно в 1920г.  на экраны страны вышел фильм  «За что?» по мотивам рассказа Л.Толстого о трагической судьбе польских повстанцев 1863г., сосланных в Сибирь. В главной роли Альбины Мигурской снялась популярная в то время артистка МХАТ Л.Коренева[10]. В те же годы по многим театрам страны прошел спектакль  «Альбина Мигурская».

Достаточно привлекательный  образ граждан Польши представлен и в фильме М.Ромма «Мечта», где  речь идет о польском в те времена  Львове накануне  событий 1939г. и вхождения Западной Украины и Белоруссии в состав СССР. В фильме, где были заняты лучшие советские актеры (Раневская, Астангов, Плятт) с симпатией  показаны простые  поляки и евреи   и заносчивый и тщеславный шляхтич пан Коморовский, стыдящийся своей бедности. Одним словом создаваемый  образ Польши определялся особенностями ситуации в СССР и идейными установками  правящей элиты.

 После войны Польша стала частью социалистического лагеря и соответственно дружественной страной. Такой она представала в официальной версии, но и в восприятии общества образ Польши был скорее положительный. Достижения польской культуры, особенно кинематографа, знали и ценили в среде советской интеллигенции. Пожалуй, высшей точкой популярности польской культуры стали 60-е годы. Поэт и переводчик В.Британишский  писал в статье «Польша в сознании поколения оттепели» «Польское окно в Европу было одновременно окном в свободу, в свободу от бесчисленных запретов из которых состояла наша российская жизнь»(1, с.195). Поэт Д.Самойлов считал «любовь к Польше неизбежностью для русского интеллигента»(16, с.277).

Но в общественном  сознании  присутствовало и другое восприятие Польши — как страны во многом чужой, враждебной  (что проявилось хотя бы в годы  Второй Мировой войны), населенной народом коварным и неблагодарным. Такое восприятие наиболее ярко представлено в книге С.Куняева  «Шляхта и мы», неоднократно переиздававшейся, и имеющую как своих яростных противников, так и горячих поклонников (9).

После  демократических перемен 1989г.  отношение к Польше и полякам  трудно причислить к однозначно положительным. Вступление РП в НАТО и ЕС, демонстрирующее прозападную ориентацию страны, отнюдь не способствовали созданию положительного имиджа западного соседа в представлении большинства россиян. При этом не следует упускать из вида, что и само российское общество не едино и  прозападные, демократические ценности  вовсе не для всех являются безусловно положительными.

По данным социологических исследований (2013г.) картина отношения современных россиян к Польше и полякам весьма неутешительна. Польша воспринимается как едва ли не самое враждебное России государство (хуже к нашей стране относятся, по мнению респондентов, только США и Литва). Причем чаще это бесспорно для старшего поколения, чем для молодежи (14).

 Свое мнение о Польше большинство респондентов составляют на основе информации в СМИ, прежде всего по телевидению и Интернету. Телевидению доверяют больше, считая, что там вся информация проверяется, а в Интернете много недостоверного.  Лишь каждый десятый участник опроса составил представление о Польше на основе личного опыта.  При попытках социологов выявить ассоциативный ряд, связанный с Польшей, оказалось , что это прежде всего парфюмерия, косметика и одежда.

Причину сложных взаимоотношений России и Польши респонденты видят в тяжелом историческом наследии. Кроме того респонденты убеждены, что поляки просто боятся сильной и амбициозной России.  Участники опроса уверены, что ключевая роль в формировании негативного образа России принадлежит политической элите и СМИ. Роль же неправительственных, культурных и религиозных организаций представляется минимальной.

По мнению польского эксперта Л.Мазуркевича  «Польша и поляки занимают относительно менее заметное место в умах россиян, чем Россия и русские в сознании поляков. Образ Польши в глазах россиян можно назвать нечетким и неглубоким»(14).  Свидетельство тому – большое число  ответов «сложно сказать». Интересно, что при ответе на вопрос о степени близости русского и польского народов русские называют поляков как наименее близкий  народ из всех славянских народов. Те черты, которые поляки считают характерными для себя, далеко не всегда признаются в качестве таковых русскими. Сравнивая себя с поляками, русские скорее склонны к выводу «поляки не такие как мы»(14).

По оценкам российского эксперта В.Федорова,  для поляков и русских характерны совершенно разные ценностные ориентации. Если для поляков  это вольность, индивидуализм, свобода выбора, национальная независимость, то для русских – единство, общая судьба, коллективизм, имперскость(14).

По-разному оценивается и историческое прошлое. Поляки  позитивно относятся к  избавлению от коммунизма, возвращению в Европу,  к демократическим и рыночным  ценностям. В России же сильна ностальгия  по советским временам, события 1991г. расцениваются скорее как катастрофа, и историческое поражение в борьбе с США (14).

Таким образом, правомерно заключить, что образ Польши и поляков в русской общественной мысли  скорее  двойственный: на протяжении веков русские видели в поляках, с одной стороны, близкий, но одновременно и «другой»  народ и вероломных и коварных  изменников славянской идеи, не  желающих покориться такой очевидно естественной для многих русских и совершенно не приемлемому для большинства поляков  верховенству России. Этот российско-польский «спор  славян между собою», увы,  сохраняет свою актуальность и в наши дни.

Для журнала «Актуальные проблемы Европы»
и для Вишеградской Европы июль 2015 г.

Список литературы

  1. Британишский В. Польша в сознании поколения оттепели// Поляки и русские : взаимопонимание и взаимонепонимание.- М.,2000- С.188-203.
  2. В.Р.(В.И. Гурко). Очерки Привислянья.- Режим доступа.- http://www.twirpx.com/file/1241185/
  3. Голубев С . Польский вопрос в России на рубеже XIX – XXвв. // Polacy a rosjanie. Поляки и русские .- W-wa, 2000.-195-210.
  4. Данилевский Н. Россия и Европа. — Режим доступа.: http://az.lib.ru/d/danilewskij_n_j/text_1869_rossia_i_europa.shtml
  5. Древнерусская литература. Восприятие Запада в XI-XIVвв.- М.,1996.- 345с.
  6. Карамзин Н. Мнение русского гражданина. — Режим доступа: http ://dugward.ru/library/karamzin/karamzin_mnenie_russkogo_grajdanina.html
  7. Ключевский В.Курс русской истории. Сочинения в девяти томах — Т.III-М.,1988 -415 с.
  8. Ковалевкий П.И. Национализм и национальное воспитание в России.- Спб,1912. — С. 250 с.
  9. Куняев С. Шляхта и мы.
  10. Лескинен М. Миф Европы и Польша в «Занисках»Печерина//Миф Европы в литературе и культуре Польши и России.- М.2004.- С.161-181.
  11. Носов Б. Россия и восстание Тадеуша Костюшко // Polacy a rosjanie .Поляки и русские. — W-wa, 2000. –С.9-26.
  12. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским.- Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/perep_GrKurb.php[1]
  13. Погодин Н. «Польский вопрос».- Режим доступа : http://dugward.ru/library/pogodin_m_p/pogodin_polskiy_vopros.html
  14. Польша-Россия. Социологический диагноз 2013.- Режим доступа: http://yandex.ru/clck/jsredir?from=yandex.ru%3Byandsearch%3Bweb%3B%3B&text=&etext=660.tRdqxPzTQmGd1O4_OlTDQIv5TZVxqxgZfz-
  15. Самарин Ю.Современный объем польского вопроса.-Режим доступа:http://az.lib.ru/s/samarin_j_f/text_1863_polskiy_vopros.shtml
  16. Самойлов Д. Перебирая наши даты.- М.,2000.- 320с.
  17. СтраховН. Роковой вопрос. — Режим доступа: http://dugward.ru/library/strahov/strahov_rokovoy_vopros.html
  18. Фалькович С. Роль восстания 1863г. в процессе складывания национального стереотипа поляка в сознании русских // Polacy a rosjanie .Поляки и русские. — W-wa, 2000.- С.157-180.
  19. Хорев В. Польское восстание 1830г и развитие стереотипа восприятия Польши в русской литературе// Polacy a rosjanie. Поляки и русские.- W-wa, 2000- С.97-106.
  20. Falkowicz S. Polski character narodowy w oczach rosjan. Kształtowanie się narodowego stereotypu polaka // Dzieje najnowsze . -W-wa,1995z.2.-S.49-52.
  21. Filatowa N.Polska w rosyjskiej myśli historycznej // Polacy I rosjanie.100 kluczowych pojęć.- W-wa, 2002.-S. 21-33.

[1]  Болеслав Храбрый (992-1025) – польский король, прославившийся храбростью и военными успехами, расширивший пределы польского государства, успешно воевавший против Киева. Тесть Святополка Окаянного.

[2] Сигизмунд III Ваза(1566-1632)- польский король,претендовавший во время Смуты на российский престол.

[3]  Феофан Прокопович(1681-1736) — философ, государственный деятель ,член Синода Русской православной церкви, идеолог цезаропапизма, полагавший, что монарх призван быть главой не только светской, но и духовной власти.

[4]  Уложенные комиссии – временные коллегиальные органы в России XVIIIв, созданные в целях совершенствования законодательства. Наиболее значимой была деятельность Комиссии 1767г.

[5] Не все верят в искренность доброжелательного отношения Вяземского к Польше. Так польская исследовательница Я.Волчук  приводя отнюдь не благожелательные отзывы Вяземского ополяках и их национальном характере называет князя «мнимым полонофилом» // Wolczuk J. «Kościuszek skacze do Elstery»с zy dlaczego rosjanie nie mogli zrozumieć polaków// Polacy a rosjanie.Поляки и русские.- W-wa, 2000-S.216.

[6] Страхов Н.(1828-1896)- философ,публицист,общественный деятель.

[7] Интересно, что именно к этому монашескому ордену принадлежит  одиозная фигура     современной Польши- Т.Рыдзик .Это монах-редемпторист, активно заявляющий о себе, представляет католический фундаментализм и почти открытый антисемитизм. Т.Рыдзик руководит достаточно популярным в Польше «РадиоМария», активно пропагандирующей взгляды своего основателя.

[8] Н.А. Милютин (1818-1872) – государственный деятель, один из авторов крестьянской реформы в России. Как статс-секретарь императора руководил процессом умиротворения Польши после восстания 1863г., проводил крестьянскую реформу в Польше.

[9]  Весьма показательно стихотворение Маяковского ”Польша», написанное в 1927г., где есть такие строки:

Хотя
по Варшаве
ходят резво,
ни шум не услышишь,
ни спор,
одно звенит:
офицерский звон
сабель,
крестов
и шпор…
А мы, товарищ?
Какого рожна
глазеем
с прохладцей с этакой?
До самых зубов
вооружена
у нас
под боком
соседка.

[10]  В 1995г.  фильм по мотивам рассказа Л.Толстого снял известный польский режиссер Е.Кавалерович.